Человек напротив

Поначалу Ася хотела попользоваться редкостно хорошей погодой и пройтись до Щорса пешком: как-нибудь просочиться через один из некогда любимых, а теперь ремонтируемых мостов — лучше, разумеется, через Строителей, — потом пройти по набережной к Заячьему острову; продефилировать, не заходя в крепость, по его зеленой окраинке напротив Артмузея, а потом, скажем, пойти дальше по Кировскому или, если силы подведут, сесть, скажем, на сорок шестой. Насколько Ася понимала, записанные ею на клочке бумаги номера означали, что Александра Никитишна — и имечко-то какое! почти бабка Ванга, только а-ля рюс — живет где-то совсем рядом с площадью Льва Толстого, первый или второй дом по Щорса. Очень хотелось погулять часик по этим обожаемым исстари, еще с последних школьных лет, а уж тем более — с первого университетского года местам. Попробовать переплавить в горне тихого предвечернего света, медленно высыхающих луж на асфальте и успокоительно неизменной красоты невского простора мрачную, жуткую, раздирающую грудь тоску в мягкую грусть и хоть так утихомирить нервы перед этой странной встречей, которая то ли удастся, то ли нет. Сколько они по этим местам гуляли с будущим Антоновым отцом! Как смеялись! Как уток кормили булкой с мостика перед крепостными воротами! А они крякали, пятерными такими потешными кряками, одна за другой, и каждый кряк чуть тише предыдущего: кря-кря-кря-кря-кря! кря-кря-кря-кря-кря! Будто хриплые черти хохотали… И он здесь ее фотографировал. Одна фотка случайно сохранилась; вообще-то Ася их все разорвала потом и выбросила — это когда Антону, наверное, уже с полгода было и она поняла наконец, что возврата нет; но одна фотография случайно сохранилась у мамы в бумагах и после маминой смерти — вынырнула вот. В последнее время Ася иногда ее доставала и разглядывала — почему-то стесняясь, будто подсматривала в замочную скважину за совершенно чужим молодым счастьем. В откровенно призывной мимо-юбке и водолазочке, такой тугой, что грудь будто голая. Гибкая, тоненькая еще. Глаза сверкают, и рот до ушей. Вдали на заднем плане — тяжкий угол музея за протокой; сразу за спиной — какой-то куст, их сейчас уже нет, давно зачем-то раскорчевали… Несколько раз порывалась и ее разорвать, но так и не решилась. А у красной крепостной стены лежал тогда поваленный, или спиленный, что ли, тополь — и Ася любила взобраться на него и пройтись, с вопиющей наглядностью виляя девчоночьими бедрами якобы чтоб сохранить равновесие, а Антон старший, тогда еще просто Антон — чтоб ее поддерживал… Подонок. Вот уж поддержал так поддержал.

Ничего не вышло из ее затеи; не пройти было даже пешком по перегороженному дощатыми заборами с торцов и мирно дремлющему в ожидании начала ремонта — или в ожидании наряда охраны — мосту. Пробовать дойти до Тучкова Ася не стала — наверняка и там то же лиходейство: передавили, так сказать, транспортную артерию двумя удавками и решили, что три четверти дела сделано, можно полгодика отдохнуть. Или неразворованного остатка средств, отпущенных на ремонт — или что там у них было запланировано? зенитки ставить? противолодочные сети? — хватило исключительно на косые щелястые заборы, а для остального надо уже ждать следующего финансового года… Нам, простым смертным, — без разницы.

Даже непонятно было, как добираться — близок локоть, а не укусишь. Вроде вот она, Петроградская сторона, вот, за речкой… прямо хоть вплавь пускайся. И так красиво янтарное солнце мреет над той стороной, небо пепельно-розовое, теплое, и вся река тоже янтарная и розовая… Ася довольно долго стояла у забора в десятке метров от ростральной колонны — то ли в растерянности, то ли в каком-то забытьи. Ей казалось, что именно здесь, на этом месте, она должна вспомнить что-то, что-то найти в себе; казалось, здесь она когда-то шла и поняла нечто очень важное, а теперь забыла и надо во что бы то ни стало вспомнить — но мысль ни за какую защербинку в прошлом не могла уцепиться и бессильно проскальзывала мимо неосязаемого важного по осточертевшему накатанному: не пройти… значит, дорога займет больше времени, чем думала… значит, готовить себе ужин не останется уже никаких сил… куда бы зайти перекусить?.. завтра с утра пораньше надо обязательно успеть в ректорат, выяснить наконец, что они имели в виду тем дурацким распоряжением… Ничего так и не удалось нащупать, и только раздражение на ранний склероз вдруг нахлестнулось новым жгучим охлестом поверх тупо ноющих постоянных бед. Ася сердито притопнула, крутнулась на каблуках и пошла к метро. Собственно, больше и рассчитывать было не на что, хотя крюк дурацкий: до «Василеостровской» пешком, потом до «Гостинки» одну остановку, потом пересадка и потом до «Петроградской» еще две остановки. Кажется, в это время «Петроградская» на выход работала. Или наоборот, только на вход? Забыла. Вернее, запуталась, сейчас почти на всех станциях какие-то ограничения. Ничего больше не оставалось, как ехать проверять. В крайнем случае, вернусь до «Горьковки», подумала Ася, и оттуда пройду пешком по Кировскому, как собиралась.