Читаем Человек напротив полностью

Человек напротив

Роман является продолжением «Очага на башне», но может читаться и как практически самостоятельное произведение — хотя в нем действуют те же, что и в «Очаге», герои, постаревшие на семь-восемь лет. «Человек напротив» написан в излюбленном автором жанре социально-психологического детектива, события которого развертываются в альтернативном мире. Временная развилка здесь совсем недалеко отстоит от нашего времени — альтернативный мир порожден победой кремлевских путчистов в августе 1991 года. Само же действие романа происходит в 1996 году в сохранившей псевдосоциалистический строй, но еще более, чем в нашей реальности, территориально раздробившейся России. Ради жизни сына главный герой первого романа, ученый-идеалист, приобретший благодаря своему открытию фантастические, почти божественные возможности воздействия на мир, вынужден начать битву, масштабов которой даже он поначалу не в состоянии себе представить. Для того, чтобы победить в ней, ему приходится, в конце концов, заменить одно историю другой, выволочь из московской тюрьмы умирающего в комфортабельной камере Ельцина и усадить его в президентское кресло… и в итоге ужаснуться тому, что новый мир немногим лучше того, который пришлось разрушить. В истории нет идеальных вариантов, выбирать можно лишь из двух или более зол — но неизбежно и отвечать за все дурное, что принесет с собою это пусть наименьшее, но все—таки зло.

Вячеслав Михайлович Рыбаков

Фантастика / Научная Фантастика18+

<p>Вячеслав Рыбаков</p><p>Человек Напротив</p>

Утрата, утрата, утрата!

Томас Вулф

Вот я, как наученный самим опытом, говорю, что если бесы не имели бы сотрудниками своей злобы и лукавства людей, никоим образом, хотя это и смело утверждать, не могли бы они повредить кому-нибудь.

Святой Симеон Новый Богослов

Печально люблю вокзалы.

Конечно, существуют и морские порты, они древнее. Бриз, волнующий одежду, кожу и душу так же, как и сверкающую синюю зыбь, привольно распахнутую до пределов мира — а словно бы даже и за них. Крики людей и вопли чаек. Разноязыкий говор, запахи жареного мяса, водорослей, оливкового масла… да разве перечислишь! Миллион запахов. Паруса. О паруса! Триремы — размашисто и нечеловечески ритмично взлетающие над прорубленной водой ряды весел; солнце полыхает на них, будто они из стекла. Узкие сходни; кажется, упруго подпрыгивая у тебя под ногами в ответ на каждый твой шаг, они озорно и заботливо подгоняют тебя от суетной, душной суши туда, туда… Тюки и бочки, пифосы и амфоры. Или: вибрирующий, могучий рокот машин под серым балтийским небом, уханье клаксонов. Стрелы голенастых кранов, склевывающих контейнеры, матерински склоненных над угольными ямами.

И эта даль — ослепительная, искусительная, словно бы уже не вполне от мира сего… Этот засасывающий лазурный простор, который то выкатывает тебе навстречу белогривую конную лаву Посейдона, то предлагает прохладную, безмятежную, бескорыстную ласку Тетис, слаще которой не бывает ласки…

Есть еще аэродромы, они величественнее. Отпечатки пальцев века на земной поверхности; плешины, прожженные в живой коже мира беспорядочно разлетающимися угольками, которые мечет полыхающий непонятно для кого грандиозный костер технологической цивилизации. Строгое, линейное движение людей, строгие голоса громкоговорителей. И потрясающий, иерихонский рев лайнеров. Я обмираю, словно ребенок, стою завороженный и минуту, и две, когда вижу противоестественно тяжко ползущую поперек неба натужно орущую тушу. Я все знаю, могу написать все уравнения, вычертить параллелограммы сил — аэродинамика, элероны, закрылки, неисчислимые табуны лошадей, бьющихся в теснинах турбин… но все равно, хоть убейте, не понимаю, как могут летать эти чудовищные стальные глыбы. Эти неодушевленные, ни целей, ни желаний своих не имеющие, пустотелые и безмозглые пирамиды Хеопса на крыльях… Ни одна птица, даже спасаясь от смерти и надрывно вкладывая всю отмеренную ей на годы жизни силу в одну секундную попытку быть быстрой, не догонит «Ту» или «Боинг». Ни один ураган, как бы ни торопился он пригнать ливень туда, где его ждет сожженная, умирающая земля, где люди с безнадежно погасшими глазами и сердцами готовятся к голодной смерти — не перегонит «Конкорда». Куда они так спешат?

Перейти на страницу: