Человек, который улыбался

Он также знал, что именно Ханссон меньше всех бы сожалел, что Валландер оставил службу в полиции. Ханссон был очень честолюбив, что, впрочем, у полицейского далеко не всегда является недостатком. Но Ханссон так и не примирился с тем, что после смерти Рюдберга его невидимая мантия досталась не ему, а Валландеру. Он считал, что она по праву принадлежит ему. Но все сложилось по-иному, и Валландер чувствовал, что Ханссон до сих пор ему этого не простил.

К тому же Валландера раздражала патологическая страсть Ханссона к игре на тотализаторе. Его письменный стол был вечно завален программками скачек и бегов, а также листками с бесконечными рядами цифр в самых замысловатых комбинациях. Валландер не сомневался, что Ханссон половину рабочего времени занимается тем, что пытается вычислить, в каком порядке прибегут к финишу сотни лошадей на десятках ипподромов Швеции. И еще – Ханссон ненавидел оперу.

А сейчас они сидели друг напротив друга, и Валландер думал, что возвращение Ханссона с курсов поможет им резко уменьшить следственную нагрузку и более справедливо поделить работу между членами группы. Только это было важно, и больше ничего.

– Значит, ты вернулся, – сказал Ханссон. – Последнее, что я слышал – ты собирался увольняться.

– И уволился бы, если бы не убийство Стена Торстенссона.

– А потом ты вычислил, что и старика Торстенссона убили. Что это была вовсе не автокатастрофа, как мы поначалу думали.

– Убийство было ловко замаскировано, – сказал Валландер. – Мне просто повезло, что я заметил эту ножку от стула.

– Ножка от стула? – вопросительно посмотрел на него Ханссон.

– Тебе надо как можно быстрее войти в курс дела. И хочу еще раз сказать: ты нам очень нужен. Особенно после этого телефонного разговора.

– А что такое?

– Похоже, что тип, против которого есть косвенные улики, намеревается ускользнуть. Это создаст большие проблемы.

Ханссон смотрел на него, не понимая, о чем речь.

– Ты прав, – сказал он, – мне надо вгрызться в это дело.

– Мне бы очень хотелось самому рассказать тебе, что к чему, но я не успеваю. Поговори с Анн Бритт. Она умеет отделить важные вещи от пустяков.

– В самом деле? – спросил Ханссон.

– Что – в самом деле?

– Что Анн Бритт так уж хороша?

Валландер вспомнил, как Мартинссон мимоходом бросил, что Ханссон чувствует в приходе Анн Бритт Хёглунд угрозу его положению.

– Да, – сказал он. – Она уже сейчас хороший полицейский. А будет еще лучше.

– Верится с трудом, – сказал Ханссон, вставая.

– Сам увидишь. Давай скажем так: Анн Бритт пришла, чтобы остаться.

– Об этом я поговорю с Мартинссоном.

– Твое право, – сказал Валландер.

Ханссон уже собирался выйти, когда Валландер остановил его вопросом:

– А что ты делал в Хальмстаде?

– По милости главного полицейского управления получил возможность заглянуть в будущее, когда полицейские во всем мире будут сидеть за своими компьютерами и ловить преступников. Нас подключат к планетарной коммуникационной сети, где будет храниться вся информация, собранная полицейскими всех стран. Причем эти базы данных очень умно организованы, так что в любой момент можно получить любую информацию.

– Звучит страшновато и скучновато.

– Может быть, и скучновато, зато эффективно, – сказал Ханссон. – Но к тому времени и ты, и я уйдем на пенсию.

– Анн Бритт еще будет работать, – заметил Валландер. – А ипподром в Хальмстаде есть?

– Работает раз в неделю.

– Ну и как?

Ханссон пожал плечами:

– То так, то эдак. Как всегда. Некоторые лошади бегут так, как и должны. А другие – нет. Не хотят.

Ханссон вышел и прикрыл за собой дверь. Валландер задумался. Он сам не ожидал такого приступа ярости, который накатил на него, когда он узнал, что Хардерберг собирается исчезнуть. Он очень редко терял самообладание, но в этот раз был совершенно не в состоянии собой управлять – чуть не начал швыряться вещами. Он попытался успокоиться. В конце концов, то, что Альфред Хардерберг собирается покинуть Фарнхольмский замок, означает, что он, как и много раз раньше, хочет сменить обстановку. И уж, конечно, маловероятно, что он задумал побег. От кого ему бежать? И куда? Самое неприятное во всем этом, что следствие многократно усложнится, придется подключать другие полицейские округа – в зависимости от того, где он осядет.

Была и другая возможность. Он позвонил Стену Видену. Ответил очень юный женский голос:

– Стен в конюшне. Приехал кузнец, они подковывают лошадей.

– У него там есть телефон. Соедини меня с ним.

– Тот телефон сломался.

– Тогда позови его. Скажи, что это Рогер Лундин.

Прошло минут пять, пока Стен взял трубку.

– Что еще? – спросил он ворчливо. Он явно был недоволен, что ему помешали.

– Скажи, она случайно не сказала, куда именно собрался Альфред Хардерберг?

– Откуда ей это знать?

– Я просто спросил. А насчет того, что он собирается уехать из Швеции?

– Все, что она сказала, я тебе передал. Слово в слово.

– Мне надо с ней встретиться, и чем скорее, тем лучше.

– Ты не забыл, что она на работе?

– Придумай что-нибудь. Она же у тебя раньше работала. Надо подписать какие-то бумаги. Что-то же можно выдумать!