Человек, который сделал Балтийское море. Повести и рассказы

- Что-то разговорился вдруг. Прямо как лектор… Ладно, прощай. Понимаешь, ехал сюда и думал, что хоть одни из наших прежних школьников живет по-человечески - я ведь подозревал, что в моем бывшем теле кто-то из старых знакомых. У нас дома о тебе, то есть о Сетере Кисче, часто говорили. Имеется, мол, такой счастливец, у которого увлекательная работа, путешествия, природа, который свободен и благоденствует. Ребятам ставили тебя в пример. А ты, оказывается, пятнадцать лет в подвале, не выходя. Но если уж у тебя такое положение, нам с Роной и думать нечего о хорошем. Одна дорога - последние деньги собрать и отдаться в какую-нибудь «Уверенность».

Гость вынул из кармана желтый листок, протянул хозяину.

- Погляди.

- Я знаю. - Хозяин мельком посмотрел на листок и отстранил. - Но ты это брось, особенно не угнетайся. По-моему, у нас скоро многое переменится.

- Откуда оно переменится? У нас-то! Понимаешь, теперь стало вместо выживания приспособленных, по Дарвину, приспособление выживших. Прежде была борьба за существование, в которой выживали наиболее приспособленные виды. А сейчас тех, кто выжил, дотянул до сегодняшнего дня, как мы, например, приспосабливают к технологическому миру. В прошлом году я был у друга, у Чисона. Комната на пятнадцатом этаже возле аэродрома. Рядом эти гравитационные набирают скорость, рев убийственный. Мне мучительно, а он даже не замечает. И после выяснилось, что все местные прошли через операцию - им понизили порог звукового восприятия… то есть, наоборот, повысили. Понятно, что значит. Не человек технику для себя, а его для техники. И ничего не сделаешь. Такая сила кругом, пушкой не прошибить.

- Нет-нет, не преувеличивай. - Хозяин тоже поднялся. - Трудно тебе объяснить как следует, но я-то чувствую, скоро многое будет по-другому. Вот ты, например, недоволен жизнью, да? Тебе все это не нравится?

- Чему тут нравиться?

- Но ведь твое сознание действительно часть того, которое недовольно буржуазным строем. Даже притом, что реклама, телевидение, газеты твердят, будто мы вышли в золотой век. Они твердят, а на тебя не действует. Или с настроением. Оно у тебя сейчас плохое?

- С чего ему быть хорошим? - Гость закусил губу, посмотрел в сторону. - Душа болит. Даже если она сгусток символов.

- Ну вот. А сам утверждаешь, что на поводке и настроение не может быть плохим. Как же так? - Хозяин похлопал гостя по спине. - Думаю, мы с тобой еще встретимся при лучших обстоятельствах. Держись, старина!

- У вас что-нибудь случилось?

Сетера Кисч, подлинный Сетера Кисч поднял голову. Рассеивался туман - Кисч даже не заметил, когда эту муть навело вокруг в воздухе. Он стоял в коридоре неподалеку от большого зала, и давешняя девица в алюминиевых брюках держала его под руку. У нее были черные брови и синие глаза.

- По-моему, вы сильно расстроены. Побывали у Кисча, да? - Девушка смотрела на него испытующе. - Вы уже минут пять так стоите. Может, вам чем-нибудь помочь?

- Н-нет, не беспокойтесь.

- Но вы очень бледный. Сердце схватило?

- Нет, пожалуй. - Он вдохнул и медленно выпустил воздух. - Вообще никогда такого не бывает. В принципе здоровый тип.

Мимо сновал народ. Гул голосов доносился из зала.

- Вам надо чем-нибудь поддержаться. Пойдемте выпьем кофе.

Но когда зал остался позади и они поднимались узкой лестницей, девушка вдруг остановилась, резко обернувшись.

- Да, послушайте! Чуть не забыла. А вы случайно не шишка?

- Какая шишка?

- Ну, может быть, опухоль?

- Что за опухоль?

- Какой-нибудь чин. Крупный делец, который явился навести наконец порядок и переделать все по-своему. Хотя, честно говоря, непохоже.

- Нет. Я просто так.

- А почему вы вообще попали к Кисчу?

- Мы в школе вместе учились. Я взял да и приехал. Оказалась вот такая штука. Ошеломился.

- Тогда все нормально. А то мне пришло в голову, что зря перед вами рассыпаюсь… Нам вот сюда. Идем в другое кольцо, куда лично мне вход воспрещен. К начальству. Но сейчас там в буфете должно быть пусто. И кофе лучше.

Коридоры, переходы. В комфортабельной буфетной, со стенами, обшитыми натуральным деревом, не было никого, кроме официанта, который за стойкой щелкал на арифмометре. Он улыбнулся девушке.

- Привет. - Девушка кивнула. - Нам по чашечке твоего специального. И два пирожка.

Они уселись. Девушка вынула из сумки зеркальце, поправила помадой губы. Потом, потянувшись вдруг вперед, к приезжему, взяла верхнюю перекладину со спинки его стула. С ее конца свисал тонкий проводок. Девушка поднесла перекладину ко рту, пощелкала языком.

В ответ на недоуменный взгляд Кисча она объяснила:

- Подслушка. Тут везде аппаратура, чтобы подслушивать и мониторить.

Голос из микрофона сказал:

- Кто это?… Ниоль, ты?

- Я. Здравствуй, Санг. Как там, вашего гения нет где-нибудь поблизости?

- У себя в кабинете составляет отчет. Все спокойно.

- Приходи сегодня на гимнастику. Я буду.

- Ладно. Кто это с тобой?

- Школьный друг Сетеры Кисча. Привела его выпить кофе.

Девушка положила перекладину обратно.