Человек-Хэллоуин

То, что выходило из него, было истинным Аланом Фэйрклофом — тем, кто жил в его теле.

Тем, кто чувствовал себя на седьмом небе, когда проводил лезвием бритвы по спине молодого человека.

Тем, кто дожидался, когда они начнут молить о смерти, когда будут глядеть на него сквозь ручьи крови, сбегающие по лицам, и умолять, чтобы он вонзил острое лезвие им в сердце.

Тем, кто никогда не выполнял этой их просьбы.

Пока не появился этот мальчишка-беглец, который совсем недавно стал мужчиной и который шесть часов пролежал на грязном полу Темной Комнаты Алана Фэйрклофа.

Фэйрклоф прижался лицом к горлу молодого человека, чувствуй, как из него утекают остатки жизни.

— Все хорошо, все хорошо, — проворковал он, — просто поспи, усни…

Поднявшись, он пошел в ванную, чтобы смыть под душем кровь. Он все еще был охвачен жаром, эротическими мечтами о плоти, разорванной щипцами, и огне, вырывающемся из ран. И тогда в зеркале он увидел его.

Он увидел существо из своих снов, создание из алого пламени, голова которого пылала огнем.

Аз есмь.

Аз есмь дьявол.

Не тот, кто искренне верует во Всемогущего Создателя.

Я Архивраг этого Создателя.

Я Бездна.

Я Предатель.

Этот ритуал полностью обновил его. Все дело в ритуале — жрецы всегда это знали, как знали все глубоко религиозные люди. Даже святые сестры из Мопассана оберегали его с помощью ритуалов, удерживали его ритуалами, пока от него больше ничего не остаюсь. Но зато остался сам ритуал. Ритуал поможет все пережить. Именно ритуал давал силы роду человеческому.

— Аллилуйя! — закричал он, словно варенье размазывая пальцами кровь по лицу, пока черты его не стерлись. — Хвала Господу, от которого исходит все благое! Восхвалите Его, все твари земные! Восхвали Его, все небесное воинство! Восхвалите Отца, и Сына, и Святого Духа!

Его вопли отдавались эхом и разносились в ночи, пока молодой человек испускал последний вздох, и Алан Фэйрклоф был уверен, что юноша попадет на настоящие Небеса А потом старинные слова пришли к нему, слова магии и истины, как было всегда, когда начинался кровавый обряд:

— Pari nue sathath yog alaai telceli tekeli lialu-ana…

На следующее утро к нему пришла Диана. Он рыдал, а она обнимала его и шептала: «Скоро уже все случится, любовь моя. Не бойся. Не бойся. Мы откроем эту дверь вместе».

3

Фонари во дворе между объединенными домами светили ярко, как днем, — именно так ему нравилось. Ночь теперь вызывала у него беспокойство. Ночь больше не несла с собой согревающих душу снов, а лишь смутный страх, что в темноте есть некто другой… другой Алан Фэйрклоф, и этот Алан Фэйрклоф не хотел бы с ним встретиться. Низкие крыши купались в мертвом белом свете, который не мог приглушить даже туман.

Фэйрклоф держал в руке «Мистерии Анубиса» в переводе с коптского языка и в очередной раз зачитывал самому себе отрывки, с нетерпением ожидая того, что должно было случиться.

4

«Сходит с небес огонь раз в поколение. Он известен под многими именами, а до того, как он получил свои имена, его узнавали по свечению. Когда первый человек ступил на Землю, этот огонь вырвался наружу из разума Ра и пронесся горящей стрелой сквозь тело Земли. Он высушил Нил и зачернил красоту Исиды. В сердце его пламени таился секрет божественной силы, и мужчина, и женщина — оба были поражены его прикосновением, словно ударом молнии. Огонь возвращается ко времени сбора урожая, когда земля обнажается…»

Фэйрклоф сравнил этот отрывок с отрывком об Иуде-Предателе из Евангелия гностиков.

«И когда сели мы рядом, мой возлюбленный учитель повернулся ко мне и поцеловал меня в щеку. Я сказал ему: «Почему, Господи, ты коснулся меня таким образом?»

И ответил Иешуа бен-Иосиф: «Иуда, ты мне ближе, чем брат мой. Мы родились с тобой в один и тот же миг, мы сотворены из одного и того же огня. Яхве дал нам этот огонь, прикоснувшись своим пальцем, и он пронзает пылающим мечом сердце нам обоим, тебе и мне».

И сказал я ему: «Господи, Господи, если мы братья с тобою, отчего взираешь ты на меня с таким ужасом?»

«В тебе слишком много Божественного Огня, — отвечал Иешуа. — В чудесах и исцелениях то, что было во мне, разбудило что-то в тебе. Ты был слишком близок ко мне. Ты предашь меня».

«А какова природа Божественного Огня?» — спросил я его.

«Он то, что зачерняет солнце. Когда Адам гулял по садам Эдема, этот огонь обратился в пламенеющий меч архангела, отделивший человека от рая. Ангел Смерти обладает его свечением, говорят, что человек, умирая, видит этот огонь один раз, и больше уже никогда. Но теперь он пылает в нас с тобой. В тебе и во мне. Его природа такова, что он пожирает сам себя».

Я задумался при этих словах и, когда завершилась трапеза, произнес трижды: «Нет никого удивительнее тебя, Господи, в твоем величии!»

Иешуа повернулся ко мне и кивнул.