Оставь, ты все шутишь со мной. Это странно. Ты совершенно не ценишь, что такая утонченная женщина, как я, увлеклась именно тобой. Ты не думай, это не любовь, это только увлечение. Когда мне надоедает любовник, я бросаю его, как увядший цветок. Но сегодня ты мой, ты можешь меня любить сегодня. Отчего ты молчишь?
Забыл реплику.
Несносный какой! Ты… ты… Я просто не знаю, кто ты. Ты ничего не хочешь рассказать про себя. Погоди, постой же… Милый мой… Слушай, Алек, почему ты не хочешь, чтобы я переехала к тебе в отель? Ведь мы и так встречаемся только там. Алек?
Давайте-ка, Марианна Сергеевна, условимся раз навсегда: никаких вопросов.
Ну не буду, не буду. Только я не понимаю — почему?
Тут хотят к вам перекочевать, Марианна Сергеевна.
Мы только взглянуть на вас. Ручку пожалуйте.
Очень вам к личику это платьице, Марианночка.
Вот это — муж Ольги Павловны…
Да что я… Вы ведь, кажется, уже знакомы. Садитесь, дорогая Евгения Васильевна. Вот сюда. Ольга Павловна, вы не хотите похозяйничать за меня? Я так плохо хозяйничаю. Садитесь, пожалуйста, господа.
Ах, Женя, как ты всегда путаешь! Это называется: съемки. Кинематографические съемки.
Коммунистов, говорят, изображаете?
Возьмите же пирога! Ольга Павловна, разрежьте. Да, это очень интересный фильм. Конечно, о нем трудно еще судить, так как он снимается (пожалуйста…) по кусочкам.
Спасибо, кусочек, так и быть, возьму.
Виктор Иванович, как поживает ваш кабачок?
А вы, Ольга Павловна, зачем разговор меняете? Я повторяю: этих господ нужно душить, а не выводить на сцену.
Я бы Троцкого своими руками задушила.
Конечно, искусство выше политики, но они все осквернили — красоту, поэзию жизни…
У них, говорят, какой-то великий поэт есть — Блок или Блох, я уж там не знаю. Жидовский футурист
{8}. Так вот они утверждают, что этот Блох выше Пушкина-и-Лермонтова.
Господь с вами, Евгения Васильевна. Александр Блок давно умер. А главное —
Алексей Матвеич. К вашим услугам.
Я хотел вас спросить, Алексей Матвеич, отчего это вы улыбаетесь?
Из вежливости. Вы все время коситесь на меня.
Вам, кажется, эмигрантские разговоры не по нутру. А вот попробовали бы, батюшка —
— вот попробовали бы пожить, как мы живем. Сами бы заговорили по-эмигрантски. Возьмите меня, например. Я — старый человек. У меня все отняли. Сына убили. Я восьмой год мытарствую заграницей. И теперь я не знаю, что будет дальше. У нас совсем другая психология, чем у вас.
Марианночка, нам, к сожалению, скоро нужно уходить.
Нет, я не нападаю, но просто иногда трудно сдержаться. Может быть в Варшаве другое настроение, чем здесь. Вы ведь в Варшаве были?
Проездом. Я вам уже отвечал на этот вопрос.
И что ж, вы долго здесь намерены прожить?
Нет, скоро отбуду.
И куда же?
Как куда? В Триэсэр, конечно.
М-сье Кузнецов, вы были бы, может быть, так добры взять посылочку? У меня внучка в Петербурге.
Женя!
Если посылка небольшая, возьму.
А позвольте вас спросить, как это вас так пускают в Россию?
А почему же меня не пускать?
Алексей Матвеич, бросьте шутить. Можно Бог знает что подумать!