Человек из пустыни

— По-моему, я начинаю соображать, что к чему, — проговорил он. — Эти твои выкрутасы в лабиринте — истерика, ссора с папой… Это тоже связано с этим твоим… избранником?

Лейлор молчал, сдерживая дрожь в уголках губ и избегая смотреть брату в глаза. Но Серино уже сделал выводы, и они были не слишком благоприятны.

— Послушай, малыш… Ведь если папа не в восторге от твоего выбора, это что-то значит. Может быть, стоит прислушаться к его мнению? Он тебе плохого не посоветует.

— Да ничего это не значит! — воскликнул Лейлор раздражённо, встряхнув кудрями. — Ему ничего не нравится, никогда. Он только и ищет повода покритиковать меня, придраться к чему-нибудь. У него это уже вошло в привычку. Я его очень люблю, но в последнее время он стал невыносимым занудой. Знаешь, я думаю, он просто не хочет, чтобы я становился взрослым. Держит меня за маленького, думает, что я ничего не понимаю!

— Конечно, ты уже большой, — с улыбкой проговорил Серино, ласково заправляя локон волос Лейлора ему за ухо. — Но всё-таки не мешает быть легче на поворотах. Надо признать, что жизненного опыта у тебя ещё маловато, и прислушиваться к старшим совсем не вредно.

— Только не надо меня поучать, — сморщился Лейлор, отодвигаясь. — Я не ребёнок. Думаешь, я не понимаю, насколько серьёзен этот шаг? Прекрасно понимаю. Но я не представляю рядом с собой никого, кроме него. Мне нужен только он и больше никто.

— Ладно, — вздохнул Серино, чмокая его в нос. — Посмотрим на твоего избранника. Может быть, ничего плохого в этом и нет, и папа зря переживает.

— Конечно, зря! — воскликнул Лейлор.

Серино, подумав, всё-таки выпил третью рюмку маиля и разрешил Лейлору выпить полрюмки.

— Но папе об этом ни слова, — сказал он, погрозив пальцем. — А то мне попадёт.

Лейлор хихикнул и торжественно застегнул себе рот на невидимую молнию.

Ему пришлось изрядно понервничать в ожидании приезда короля. Он полагал, что Раданайт приедет к ужину, но со стола уже убирали, а короля всё не было. Кроме того, у Лайда голова разболелась всерьёз, а вдобавок к этому отекли ноги и подскочило давление. Пришлось вызывать доктора Скилфо, и тот настоятельно порекомендовал поместить Лайда в натальный центр вплоть до самого разрешения от бремени, дабы избежать серьёзных осложнений. Лайда увезли, а встревоженный Дейкин поехал с ним. Дарган уехал к своему другу, сказав, чтобы его не ждали, а Серино удалился в библиотеку — работать над своей диссертацией.

Только в начале одиннадцатого на площадку перед ангаром опустились три одинаковых чёрных флаера-«лимузина». Внутри у Лейлора распрямилась туго скрученная пружина, и он подбежал к окну. Просияв улыбкой, он бросился встречать короля. Выбежав на крыльцо, он с бешено колотящимся сердцем наблюдал, как из флаеров эскорта выскакивают подтянутые фигуры в чёрной форме; у двоих охранников в руках было по корзине с огромным ворохом цветов, ещё один держал какой-то небольшой серебристый предмет полуцилиндрической формы. Раданайт, сверкая великолепными лакированными сапогами, королевской цепью на груди и феоновой короной, шёл к крыльцу твёрдым стремительным шагом, и полы его плаща развевались за ним на ветру, как чёрные крылья. Поднявшись на крыльцо и поравнявшись с Лейлором, он остановился, окидывая взглядом сумрачный фасад дома.

— Кажется, мне здесь не рады, — проговорил он с чуть приметной усмешкой.

— Вы ошибаетесь, ваше величество, — ответил Лейлор едва слышным, срывающимся от волнения голосом. — Вам очень… очень рады!

Раданайт улыбнулся, взяв его за руки и нежно сжав их.

— Я знаю, что ты мне рад, мой милый, — сказал он. — И мне этого довольно. Я счастлив снова видеть тебя.

Рука об руку они вошли в дом. Джим в этот момент как раз спускался по лестнице в гостиную, облачённый в самый лучший свой наряд, лилово-белый, с золотой вышивкой. К его плечам была приколота длинная шёлковая накидка с отделанным белыми кружевными цветами верхом, а в причёске мягко переливался жемчуг. Он спустился, держась с величавым достоинством, сверкая каэлиевой филигранью и голубыми феонами на лбу; при сравнении его с Раданайтом даже было трудно сказать, кто из них король. На пару мгновений Раданайт застыл, молча глядя на него, и в его взгляде мелькнула тень восхищения. Учтиво, но не теряя достоинства, Джим склонил голову, приветствуя короля.

— Прошу прощения за поздний визит, — сказал Раданайт. — Раньше не смог выбраться.

— Что вы, ваше величество, это нам следует приносить извинения, что не встретили вас должным образом, — ответил Джим. — Спутник Дейкина плохо себя почувствовал, и пришлось отправлять его в натальный центр. Ужин уже прошёл, а за этими хлопотами мы не успели собрать новый стол.

— Не стоит беспокоиться, — сказал король. — Я не ем так поздно. Рюмки маиля будет вполне достаточно.

Едва он это произнёс, как в гостиной возник Эннкетин, перенявший у Эгмемона искусство появляться как раз в нужный момент. С изысканным поклоном он объявил:

— Маиль подан в парадный банкетный зал.

Лейлор бросил на дворецкого полный благодарности взгляд, а Джим не подал виду, что удивлён такой предупредительностью.