Человек из прошлого

Со свойственной мне скрытностью я снова заглядываюсь на витрину, и мысли мои возвращаются к предыстории Петра Антонова. Вслед за мечтами о футбольной карьере пришли музыкальные увлечения. Понятно, это произошло в связи с "Серенадой Шуберта”. Шел такой фильм в школьном кинотеатре, билеты там были сравнительно доступны, и главный герой, который исполнял роль самого Шуберта, играл на скрипке упомянутое произведение под окном своей любимой. Лента была порядочно поцарапана, так что казалось, будто картину снимали под проливным дождем, хотя дождя никакого не было, и стоны скрипки были столь трогательны, что у меня щемило средце. Могу заметить в свое оправдание, что обстоятельства были достаточно смягчающими: голос мой только-только начинал ломаться, и вообще я находился в том возрастном периоде, в котором многие пишут стихи. Мое увлечение было даже еще более невинным, чем стихи, по той простой причине, что я ни разу не дотрагивался до скрипки. "Скрипка! Какие глупости!.. — сказала мама. — Ты имеешь понятие о том, сколько стоит скрипка? Эти вещи для богатых людей!”

— Ладно, проехали! — прошептала в этот миг несколько нервозно дама возле меня и вырвала свою руку из руки кавалера. — Надоело слушать про эту Весу.

— Но я-то при чем? Ты же сама о ней заговорила, — оправдывается юный фрейдист.

— И вовсе я не заговорила. И вообще, я думаю, что пора определиться. Веса или нет — это твое дело, но отношения надо определить…

Чтобы дать возможность бородачу тут же на месте выяснить отношения, я оставляю мелочь на столике и встаю, тем более, что коньяк уже выпит. Пересекаю до отказа набитое молодыми людьми заведение, размышляя о том, что эта слабость к коньяку, хотя и в пределах ста граммов за вечер, может стать дурной привычкой. Нужно поставить точку на этом коньяке и перейти, скажем, на мастику. Точь-в-точь, как покойный Медаров.

С таким аскетическим решением я выхожу на улицу и снова попадаю в неоновые объятия ночи.

Правильно сказано в Священном писании: "И был вечер, и было утро: день второй". Авторы этого сочинения почему- то не отметили, что хотя и пришел день второй, результатов не было никаких. Первая дорожка, названная мною "Илиев", оказалась очень короткой и совершенно бесплодной. Следовало сразу приступить к обследованию второй, обозначенной "Танев". Но тут возникает вопрос о сроках. Когда в твоей голове начинает оформляться определенная версия, это обязывает тебя соблюдать известный часовой график в исследовании направлений поиска. Короче говоря, для Танева еще есть время. А поскольку время есть, надо его как-то убить. Некоторые в подобных случаях выбирают кино. Я считаю экономически более выгодным хождение по гостям.

Надпись на двери, перед которой я стою, лаконично гласит: "Семья Сираковых". Красивая надпись, артистически выполненная, причем от руки. Чувствуется культура. Не чувствуется, однако, наличие обитателей квартиры. Лишь после третьего звонка дверь осторожно приоткрывается, и передо мной предстает слегка увядшая и несколько сонная женская физиономия.

— Товарищ Сиракова?

— Что вам угодно?

— Хотел бы поговорить с вами. — Протягиваю служебное удостоверение.

Остатки сна постепенно покидают лицо женщины.

— Пожалуйста! С кем хотите поговорить — со мной или с моим мужем?

— Все равно, можно и с обоими.

— Сейчас, минуточку, — отвечает хозяйка, проводя меня через темные и тесные помещения, забитые мебелью с острыми углами. — Сюда, сюда, осторожно, не ушибитесь… Мы, знаете, немножко прикорнули… Привычка такая — подремать после еды…

Испытав на прочность два буфета и три гардероба, я наконец снова выплываю на белый свет — иными словами, оказываюсь в светлой комнате, выполняющей, очевидно, почетную функцию гостиной. В этот момент хозяйка неожиданно исчезает, повторяя свое "сейчас, минуточку", и я остаюсь тет-а-тет с неким молодым человеком. У него непокорный щетинистый ежик и самоуверенное выражение лица.

Молодой человек заключен в рамку, изображение тщательно отретушировано и выглядит глаже яйца. Этот огромный фотопортрет расположен над маленьким столиком в углу вместе с букетом искусственных цветов, поставленным в вазу-сапожок. Несколько в стороне — старинный гарнитур: диван и четыре кресла. На боковых подставках дивана — две пепельницы. Это наводит меня на мысль закурить. Что я и делаю, располагаясь на диване.

Да-а-а. И по гостям ходишь… Увидела бы это моя тетка — наверно, в обморок бы упала. "Шляешься по чужим домам, а к тетке за два года ни разу не выбрался. Вот помру, тогда найдешь ко мне дорогу". Увы, тетушка, боюсь, что и тут ты ошибаешься. Разве что смерть будет насильственной.

В этот момент мой музыкальный слух несостоявшегося скрипача улавливает шепот в соседнем помещении. Но шепчутся довольно громко. Голоса — мужской и женский. Хотя слова слышны неясно. Очевидное столкновение характеров. Семейные взаимоотношения. Физиология брака.