Человек из Назарета

— Да, плеть, которую ты пустил бы в ход против норовистой лошади или строптивого пса. Купи одну. Сейчас же. Быстрее.

— Он напрашивается на неприятности, — пробормотал Иаков-меньший, обращаясь к другому Иакову. — Он явно стремится к этому. Почему?

Когда Иуда вернулся, держа в руке красивую плеть с крепкой деревянной ручкой, Иисус, не сказав ни слова, взял ее и начал что есть силы хлестать торговцев. Он жестом приказал ученикам открыть клетки и разрезать веревки, которыми были привязаны птицы. Поначалу торговцы громко протестовали: «Должны же мы продавать голубей! Надо же приносить жертвы, так? Да кто ты такой, будь ты проклят?!» Потом сил у них хватало уже только на то, чтобы выть от боли. Со свистом рассекая крыльями воздух, голуби делали круги над двором Храма, садились на стены, невозмутимо ворковали, глядя на происходивший внизу беспорядок. Перед тем как прогнать плетью одного упрямого рослого торговца, который отбивался палкой, Иисус остановился, чтобы перевести дыхание. Прибежавший служитель Храма спросил:

— Ты тот самый Иисус из Назарета, про которого все говорят?

— А какое значение имеет мое имя? — спросил Иисус.

Когда появились другие священники, он, отогнав торговца с палкой, который посылал ему страшные угрозы и проклятия, закричал:

— Разве не имеет права сделать это любой человек, который боится Бога и поклоняется ему в Храме?! Храм — для служения Богу, а не для торговли голубями!

Один из священников громко запротестовал:

— Голуби нужны для жертвоприношений! Ты должен прекратить это!

То был довольно слабый протест, исходивший, должно быть, от человека, который всегда сомневался, уместно ли превращать двор Храма в место торговли животными. Иисус ответил:

— Я едва только начал.

Он повел своих учеников в другое место у Храма. Там продавались Божьи твари, предназначенные для более существенной жертвы. Он теперь безжалостно избивал не только торговцев, но и тех, кто покупал. В это время ученики его отвязывали быков и овец и выталкивали их на главную улицу, где те продолжали громко мычать и блеять. Какой-то фарисей на свою беду закричал: «Это богохульство, богохульство! Ты слышишь?!» — и получил в ответ от Иисуса:

— Ты говоришь истину, сын мой.

Далее он перешел к трудной работе с менялами. В городе имели хождение римские монеты, на которых был выбит профиль и указаны все титулы Тиверия. Эти деньги в качестве подношения Господу не принимались в Храме, так как они считались не просто светскими, но и языческими, и потому их следовало обменивать на деньги Храма. Менялы от такого обмена получали немалые барыши. Иисус и ученики услыхали, как один меняла, с присущими людям его круга завываниями, говорил:

— Я и мои товарищи имеем здесь исключительное право на выдачу денег Храма. Меня не интересует, что они тебе говорят. Ты, друг, свои императорские деньги больше нигде обменять не сможешь.

Другой человек, который ссужал святые деньги под большой процент, говорил:

— Ты должен выплатить тридцать процентов до Пасхи в деньгах императора Тиверия. Ты меня понял?

Пока ученики опрокидывали столы, со звоном разбрасывая золото и серебро, Иисус хлестал плетью менял и ростовщиков и кричал:

— «Дом мой назовется домом молитвы для всех народов» [108], вы же сделали его вертепом разбойников! Вы исполняете пророчество! Я же его нарушаю!

Иисус оставил работу по выдворению изрыгавших проклятия менял и ростовщиков своим ученикам. Особенно постарался Иаков-меньший, который применил теперь всю свою грубую силу ярмарочного борца. Часто и тяжело дыша, Иисус спросил у Иуды:

— Что по этому поводу сказано в псалмах Давида?

— «Ревность по доме Твоем снедает меня» [109], — тотчас процитировал Иуда.

Иисус несколько раз кивнул. Затем они оба поймали на себе взгляд молодого священника, стоявшего у главных ворот Храма. То был Зара. Он не подал виду, что узнал Иуду, но долго и пристально разглядывал Иисуса, потом быстро исчез. Иуда сказал:

— При моем глубочайшем уважении к тебе, учитель, хочу сказать, что нам, по-моему, не следует… слишком противодействовать авторитетам. Нам понадобится их…

Он не смог выговорить слово «поддержка». Полный отвращения взгляд, который бросил на него Иисус, ошеломил его. Иуда подался назад и натолкнулся на Филиппа и Фаддея, которые возвращались после того, как слегка поколотили менял.

— Учитель, я вижу, что был не прав, учитель… — только и смог пробормотать Иуда. И тут же побежал выполнять задание по выпрашиванию милостыни, досадуя на свою глупость, злясь на самого себя.