Человек языкатый

До нашего времени дошли два манускрипта, в которых содержится описание языка. Первый обычно именуется Riesencodex, и внутри, помимо жития Хильдегарды, описания ее видений, писем и прочего, есть сочинение, озаглавленное Ignota Lingua per simplicem hominem hildegardem prolata, то есть «Неизвестный язык, представленный простым человеческим существом Хильдегардой». Составили этот сборник примерно в 1182–1187 годах; предположительно начал работу над ним переписчик аббатисы Вольмар, а закончил, уже после его смерти, провост Вецелин из Кёльна. Второй манускрипт называют по месту хранения «Берлинским кодексом», составлен он около 1220 года, то есть несколько позже, и версия языка в нем более короткая, а некоторые слова отличаются.

Что же у нас есть от Lingua Ignota?

Во-первых, непосредственно лексика, то есть набор из тысячи с небольшим слов. Во-вторых, единственный пример использования этого мистланга Хильдегардой: антифон, то есть рефрен, исполняемый в церковном песнопении до или после псалма или евангельской песни. Написан он на латыни, но в тексте встречаются слова «неведомого языка» (выделены курсивом)[5]:

O orchiz Ecclesia
armis divinis precincta
et iazinto ornata
tu ea caldemia
stigmatum loifolum
et urbs scientiarium
O, o, tu es etiam crizanta
an alto sonoet ez chortzta gemma.

Перевести можно так:

О, необозримая Церковь,
опора твоя в руках Господа,
украшенная гранатом,
источник благоухания,
исцеления ран людских
и город знания.
О, о, ты украшена звучанием
хоров и блеском камней драгоценных.

Подобное использование языка показывает нам, что он вовсе не сводился к тому набору слов, который обычно вспоминают, когда речь заходит о Lingua Ignota. Предпринимались наверняка и другие попытки как-то использовать этот мистланг, просто они до нас не дошли.

Основные же тексты, связанные с языком Хильдегарды, и в самом деле напоминают словарь: перечень слов-понятий, расположенных пусть не по алфавиту, но в определенном порядке (что забавно, слова для «слова» в этом списке нет). Но если приглядеться, то становится понятно: не все так просто. Предложенный список – настоящая классификация, попытка создать иерархическую картину мира, таксономия.

Список откровенно не доведен до конца, и даже четкое разделение по рубрикам прослеживается только поначалу.

Aigonz («Бог») открывает первый раздел, посвященный духовным сущностям, членам семьи человека и больным людям (видимо, болезни и семья – способ взаимодействия человека с духовным). Hoil («голова») начинает второй раздел, где приведены части нашего тела от макушки до пят. Kelionz («папа римский») – третий, куда сведено все, имеющее отношение к Церкви, от должностей до монастырских строений. Dilzio («день») – четвертый, связанный со временем раздел. В пятый раздел – Duneziz («поддевка», «нижняя одежда») – кроме одежды входят названия инструментов, предметов кухонной утвари. Дальше разделы не отмечены, и разные исследователи определяют общее их число от шести до восьми, но в любом случае мы видим названия для птиц и растений, целебных трав и деревьев, а завершается все насекомыми, и на последнем месте стоит Cauiz («цикада, сверчок»)[6].

То есть сначала идет мир духовный, потом мир человеческий и в завершение – мир природный.

Почему все представлено именно так?

Языкотворческий труд Хильдегарды напоминает популярные тогда в Германии summaria (толковые словари), где понятия группировались по темам и значение каждого объяснялось. Самый известный из них именовался Summarium Heinrici, базировался он на «Этимологии» Исидора Севильского (560–636), и копия этого труда вполне могла быть в монастырской библиотеке.

Понятно, что создательница Lingua Ignota не копировала перечень, но она почти наверняка позаимствовала методический подход.

По какому принципу Хильдегарда создавала слова?

Из тысячи слов у 700 (примерно) прослеживаются латинские корни, у 300 – германские; имеется несколько слов, чье происхождение не столь очевидно, но они погоды не делают. В любом случае, этот мистланг можно уверенно отнести к апостериорным языкам, так как они – в отличие от априорных, для которых все слова придумываются с нуля, – формируются на основе существующей лексики.

Хильдегарда родилась и всегда жила в Германии, говорила на рейнском диалекте немецкого, а поскольку была образованной монахиней, изучала семь свободных искусств, то бегло владела латынью. В ее ситуации выбор языков-источников очевиден.