Человечики

Ночи ходят под луной

Ты поди-поди за мной

На высокий бережок

Да с мосточка в реку скок!

Пролетая в междуречье

Ты схвати ее за плечи,

Порасправь крылаты руки

Улетишь и ты от скуки

Рисунок четвертый (рисуешь, рисуй). Глава четвертая.

…

В бескрайних просторах непроглядного горизонта на стуле сидел человек и этим человеком был я. Я сидел на стуле, а шло ли тут время? Нужно ли его кому отмерять? Однако сидел я невероятно долго.

«Хоть одного паучка найти, букашку мертвую в углу, да где уж, нет здесь углов. Только не впадать в отчаянье», – думал я про себя, старясь усмирить гнев. Пространство вокруг стало навязчивым, куда бы я не пошел, кругом было все одинаковым – белым. Легкие вкрапления оттенков пытались вмешаться в белизну, но тщетно, они все равно оставались белыми. Наконец этот ужасный стул, который я проклял, едва ли, не раньше, чем создал. Стул везде меня находил, я оставлял его, старался отвязаться, пинал, но через ровное количество времени он все равно меня находил. Неизвестно, как в этом пространстве перемещаются стулья, но мой стул всегда делал это незаметно.

– Послушай, зачем ты меня преследуешь, иди, погуляй уже где-нибудь, – советовал ему я

– Может, ты боишься, а? Так я тебе скажу, бояться здесь нечего, кроме меня здесь ни кого нет. Уйди, прошу тебя, – теперь я пытался вызвать какую-то жалость.

–Не можешь или не хочешь? – я лихорадочно засмеялся, представив при этом и себя самого стулом. Затем на секунду, жуткий страх пронзил меня и швырнул на пол. Я закрыл глаза, боясь как не сойти бы с ума.

…

Постарайтесь не попадать в такие дома, во всяком случае, надолго, ибо моя история не даст вам советов по выживанию. Целый месяц лил дождь, вернее кроме первой недели, когда был жуткий ветер, а потому я и не высовывал оттуда своего носа. Большую часть суток я умудрялся проспать, а ту меньшую что оставалась, валял дурака, горланя песни, танцуя и бегая взад вперед. Неудивительно, конечно, и то, что время от времени, мне становилось ужасно грустно и даже скучно. И если грусть в своем роде тоже неплохое чувство, то скука уж ни как не добродетель. Это становится ясно, когда скуку пытаешься описать. Грусть вбирает в себя плохое, но борется с ним чувством надежды и справедливости, скука же, угнетает, не давая ничего взамен. В таких местах, как этот дом, проще всего разобраться в чувствах, не в своих собственных, а вообще. В человеческой природе, в принципе. Пытаясь обуздать природу, первым делом, как просохло на улице, я решил покрасить дом. У меня была только красная краска, но в каком именно цвете должен быть дом, мне указаний не было, а потому я решил сам пофантазировать на тему: как сделать то что хочется из того что по определению должно быть?

Рисунок пятый (что бы это могло быть?). Глава пятая.

…

Стараясь рассмотреть детали, я пялился на табурет, пытаясь увидеть в нем то, чего не смог разглядеть раньше. Каждая щепочка была изучена мной по тысячу раз и перепроверена снова, я высматривал поры, а взгляд устремлял в самую глубь. Просидев так несколько дней, иль сколь-нибудь дольше, я бросаю взгляд выше и вижу… облака. Пушистые серые замки, летающие по небу. У меня появилось небо. Пусть мое небо не синее и пускай, нет на нем солнца, главное, что оно есть и таким я, наверно, и любил его всегда.

…

Дом был выкрашен в один день. Под силами усердия одного человека, безумно желавшего изменить серость, окружавшую, его бытие. Работа завершилась, и вместе с томными сумерками уходил день. Наутро, мне первым делом захотелось увидеть свое творение при свете белого дня. Едва разлепив глаза после сна, одев только штаны и футболку, я вышел на холодный ноябрьский двор и увидел не то, что изначально хотел. На крыльце возле дома, где я вчера поужинал, сидел и жевал маленький пушистый пес. По самой морде, было понятно, что он именно пес, а не собака. Пополам рыжий и белый, с длинной шерстью, маленькими лапками, которые едва отделяли его мохнатое брюшко от земли, и грустные глазки были ужасно милыми. Напрочь позабыв о покраске дома, я рассматривал своего пса.

–Как тебя зовут, морда? – подойдя чуть ближе, пес отшатнулся от меня, напыжился, пытаясь гавкнуть, замялся и только неловко чихнул, со смешным звуком, типа: «вульф»!

– Очень приятно мистер Вульф, такое нежданное знакомство. Пойдешь ко мне жить? – я открыл дверь, приглашая песика внутрь, как и ожидалось, сразу он не пошел. Я попытался найти чего-нибудь съестного в доме, но там ни чего не оказалось, кроме маленького сухарика давно валявшегося на полу. Я взял сухарь и поднес псу.