Chefs d'œuvre

«Когда былые дни я вижу сквозь туман…»

Когда былые дни я вижу сквозь туман,

Мне кажется всегда — то не мое былое,

А лишь прочитанный восторженный роман.

И странно мне теперь, в томительном покое,

Припомнить блеск побед и боль заживших ран:

И сердце, и мечты, и все во мне — иное…

Напрасен поздний зов когда-то милых лиц,

Не воскресить мечты, мелькнувшей и прожитой,

От горя и любви остался ряд страниц!

И я иду вперед дорогою открытой,

Вокруг меня темно, а сзади блеск зарниц…

Но неизменен путь звезды ее орбитой.

22 июня 1895

MÉDITATIONS [3]

Мы, путники ночи беззвездной,

Искатели смутного рая…

«Хорошо одному у окна!..»

Хорошо одному у окна!

Небо кажется вновь голубым,

И для взоров обычна луна,

И сплетает опять тишина

Вдохновенье с раздумьем святым.

И гирлянду пылающих роз

Я доброшу до тайны миров,

И по ней погружусь я в хаос

Неизведанных творческих грез,

Несказанных таинственных слов.

Эта воля — свободна опять,

Эта мысль — как комета — вольна!

Все могу уловить, все могу я понять.

И не надо тебя целовать,

О мой друг, у ночного окна!

5 января 1895

«Тонкой, но частою сеткой…»

Тонкой, но частою сеткой

Завтрашний день отделен.

Мир так ничтожен, и редко

Виден нам весь небосклон.

В страхе оглянешься — тени,

Призраки, голос «иди!»…

Гнутся невольно колени,

Плещут молитвы в груди.

Плакать и биться устанешь;

В сердце скрывая укор,

На небо черное взглянешь…

С неба скользнет метеор.

14 декабря 1894

«Облегчи нам страдания, боже!..»

Облегчи нам страдания, боже!

Мы, как звери, вгнездились в пещеры

Жестко наше гранитное ложе,

Душно нам без лучей и без веры.

Самоцветные камни блистают,

Вдаль уходят колонн вереницы,

Из холодных щелей выползают

Саламандры, ужи и мокрицы.

Наши язвы наполнены гноем,

Наше тело на падаль похоже…

О, простри над могильным покоем

Покрывало последнее, боже!

15 декабря 1894

«Свиваются бледные тени…»

Свиваются бледные тени,

Видения ночи беззвездной,

И молча над сумрачной бездной

Качаются наши ступени.

Друзья! Мы спустились до края!

Стоим над разверзнутой бездной

Мы, путники ночи беззвездной,

Искатели смутного рая.

Мы верили нашей дороге,

Мечтались нам отблески рая…

И вот — неподвижны — у края

Стоим мы, в стыде и тревоге.

Неверное только движенье,

Хоть шаг по заветной дороге, —

И нет ни стыда, ни тревоги,

И вечно, и вечно паденье!

Качается лестница тише,

Мерцает звезда на мгновенье,

Послышится ль голос спасенья:

Откуда — из бездны иль свыше?

18 февраля 1895

«Скала к скале; безмолвие пустыни…»

Скала к скале; безмолвие пустыни;

Тоска ветров, и раскаленный сплин.

Меж надписей и праздничных картин

Хранит утес два образа святыни.

То — демоны в объятиях. Один

Глядит на мир с надменностью гордыни;

Другой склонен, как падший властелин.

Внизу стихи, не стертые доныне:

«Добро и зло — два брата и друзья.

Им общий путь, их жребий одинаков».

Неясен смысл клинообразных знаков.

Звенят порой признанья соловья;

Приходит тигр к подножию утеса.

Скала молчит. Ответам нет вопроса.

7 января 1895

ЛИРИЧЕСКИЕ ПОЭМЫ

СНЕГА Терцины

Луны холодные рога

Струят мерцанье голубое

На неподвижные снега;

Деревья-призраки — в покое;

Не вздрогнет подо льдом вода.

Зачем, зачем нас в мире двое!

«Увы, Мария, навсегда

Погасли зори золотые,

Любовь скатилась, как звезда.

Скажи, зачем, как в дни былые,

Мы вместе? Мы в долине сна?

Скажи, мы — призраки, Мария?»

С высот мерцанье льет луна,

По снегу вдаль уходят тени,

Ответ вопросам — тишина.

«Скажи, ты помнишь — наслаждений

Крутящий, неистомный пыл,

Часы любви в безумной смене?

Твой замер взор, твой взор застыл,

Дышалось астрами и садом,

В окно осенний воздух плыл…

Ты помнишь?» Голубым каскадом

Луна струит холодный блеск,

И мы скользим в молчаньи рядом.

«А это утро! Тихий плеск

Реки па отмели песчаной,

Кузнечиков беспечный треск,

С полей восторг благоуханный!

Под яркой, летней синевой,

До чресл разоблаченной, странной,

Я прошептал тебе: „Я — твой!“

Ты помнишь?» Синевой одета

Лупа над далью снеговой.

Мой голос умер без ответа.

Идем мы, двое, в тишине,

Под чарой голубого света.

«А день весенний! Как во сие

Сиял нам праздник первой встречи.

Сказалось все — тебе и мне.

Без ласк, без клятв, без слов, без речи,

И, как венчальные огни,

Затеплились на елях свечи!

Святыня — те былые дни!

Я изнемог. Что было, снова,

Чтоб мог воскреснуть я, верни!»

Зову в безумии. Ни слова.

Гляжу: лишь тень моя, одна,

На ткани снежного покрова.

Как гроб, мертва и холодна

Лазурная равнина снега,

Свое мерцанье льет лупа,

На вышине сверкает Вега.

27-29 ноября 1894

ТРИ СВИДАНИЯ

1

Черное море голов колыхается,

Как живое чудовище,

С проходящими блестками

Красных шапочек,

Голубеньких шарфов,

Эполетов ярко-серебряных,

Живет, колыхается.

Как хорошо нам отсюда,

Откуда-то сверху — высоко-высоко, —

С тобою смотреть на толпу.

Красивая рама свиданий!

Залит пассаж электрическим светом,

Звуки оркестра доносятся,

Старые речи любви

К сердцу из сердца восторженно просятся.

Милая, нет, я не лгу, говоря, что люблю я тебя.

2