Чебурашка

Через него я уже входил в этот «храм любви». Память начинает оживлять яркие картины той славной ночи и моя решимость встать на путь праведника, так толком и не преуспев в области блуда, несколько ослабевает.

Я представляю Надю в своих объятиях и кровь приливает к сердцу. Да и не только к сердцу… Блин… Ну, как вот противостоять искушению? Трудно, бляха. Очень трудно. Я толкаю оконную раму и она поддаётся. О-па! Незаперто. Бинго, так сказать. Отлично. Влезаю в окно и иду по знакомому маршруту. Нахожу комнату… Не ту, в которой мы с Надей уединялись, а ту, в которой она вроде живёт.

Встаю перед дверью и поднимаю руку, чтобы постучать, но в этот самый момент в конце коридора появляется комендантша, которая только что выпроводила меня с вахты. Она выплывает с лестницы и что-то громко говорит своему спутнику, которого мне не видно. Она уже начинает поворачивать голову в мою сторону, поэтому единственная возможность остаться незамеченным — это войти в комнату.

Не раздумывая, я толкаю дверь, предполагая, что она, скорее всего, заперта, но нет! Она поддаётся и резко распахивается, а я влетаю внутрь. Влетаю и останавливаюсь, как вкопанный.

— Ты почему дверь не запер? — тихо, без выражения, одними губами произносит Надя, глядя на меня, и одновременно с ней другой человек, а именно, особь мужского пола, задаёт свой вопрос:

— Ты кто такой, нах?

Это кто я такой? Я? Серьёзно? Я Надина неземная и, по всей видимости, единственная любовь, а вот ты кто? На моём лице расплывается улыбка.

Они сидят на кровати. Голубки, твою мать. Крепкий парняга со спортивной стрижкой и Надя. Причём, она — у него на коленях. Юбка у неё задрана, блузка расстёгнута, а рука парня лежит на лопающемся от распирающей его плоти бюстгальтере. Эх, кровушка. Да с молочком!

— Простите, ребят, правда, — едва сдерживая смех, говорю я. — Дверью ошибся. Вы бы заперлись, а то там комендантша ходит.

Я выхожу и тут же попадаю ей в лапы, после чего меня немедленно выпроваживают из общаги и грозят встречей с инспектором по делам несовершеннолетних.

— Тёма… ты почему на полу лежишь? Да ещё вон и без рубашки…

Надо мной склоняется мама и с тревогой вглядывается в глаза.

— Медитирую, мам.

— Да? Иди к телефону. Там дядя Петя тебе сказать что-то хочет. Скорей, а то по межгороду дорого.

Я подскакиваю и бегу в прихожую.

— Алло…

— Привет, Тём!

— Здравствуйте, дядя Петя.

— Как ты там? Мать сказала, что сразу из аэропорта в школу тебя погнала?

— Ага, есть такое, — усмехаюсь я.

Мы уже несколько дней, как вернулись из Москвы.

— Ну, ничего-ничего, ей виднее, что с тобой делать.

— Это точно.

— Слушай, я хотел спросить, не хочешь будущим летом с театром на гастроли поехать? Моим помощником. Работа физическая, конечно, зато подзаработаешь, спектакли опять же посмотришь. Мать твоя не возражает. Просто надо уже сейчас сказать. Я могу тебя включить в бригаду. Это в августе будет, после всех экзаменов. Сможешь успеть.

— Здорово! Отличная идея, спасибо большое, я согласен! С радостью даже!

— Ну, всё, добро. Молодец, значит готовься.

Мы ещё немного болтаем и прощаемся.

— И что там за медитации у тебя? — спрашивает мама. — Не расскажешь?

— Так чего рассказывать? Техника такая для очистки мозгов. В очевидном и невероятном рассказывали. Капица всем советовал… Если хочешь, могу тебя научить…

В этот момент в дверь звонят. Мама идёт открывать, а я стою и жду, чтобы посмотреть, кто пришёл.

— Катюша! — радостно восклицает мама. — Ты вернулась? А Оля сказала, ты в Москве работу нашла.

— Нашла, да… Но потом передумала…

— Ну, заходи, заходи скорее! Тёма, смотри, Катя приехала!

Сердце сжимается. Капец, сентиментальный, как старик. Я и думать о ней не думал после возвращения, а увидел и на тебе… Я ж на неё злой. Злой, как собака, а вот поглядите-ка, стою и улыбаюсь, как дурачок.

Она заходит и выглядит не как всегда. Она выглядит смущённо и виновато. Бросает на меня короткие взгляды и тут же отводит глаза. Чего такое-то? Я начинаю волноваться. Блин. Какого хрена! Волнение не унимается.

— Давай, проводи Катю в гостиную, — говорит мама, — а я пока чай поставлю. Сейчас чаю попьём и ты нам всё-всё расскажешь. А то вон Артёмка несколько раз пытался, но не мог никак дозвониться до тебя. Какая ты умница, что пришла. Тём, ты бы хоть накинул на себя что-то, а то ходишь голый. Неудобно ведь…

Мама убегает на кухню, а мы проходим в комнату. Повисает неловкая пауза.

— Садись, — говорю я и вдруг понимаю, что боюсь услышать что-то нехорошее. — Решила значит приехать?

Она несколько раз кивает.

— Да…

— Надолго?

— Ну, да… навсегда…

— А чего вдруг? Работа не заладилась?

— Нет, — машет она рукой. — Там всё нормально было…

— А что тогда?

— Ты прости меня, Тём…

— За что? — хмурюсь я и сердце делает пропуск.

Всё-таки я за неё волнуюсь, хоть и сказал себе, что пусть мол делает, что хочет, но всё равно, не чужой ведь человек. Вон сколько метров джинсы вместе перевели.

— Ну, за то что пропала, не сказала ничего, остаться там решила и не предупредила даже…

И всё? Только за это?

— Да я и не подумала вообще… Всё равно же у тебя тут… Вика и…