Часы (СИ)

Велвор остановился перед панно и принялся его разглядывать. Он и сам проходил мимо этого панно много-много раз, и столько же раз плевал в этих нарисованных стражников, и прикасался к белому нимбу вора, но сейчас он словно бы увидел всю изображенную на панно сцену в первый раз, и словно бы только сейчас смог оценить ее по достоинству. Несчастный вор лежал на широком и прочном деревянном верстаке, притороченный к нему сложными хомутами, а над ними возвышались три сумрачные и практически стертые временем фигуры. Было видно, что серые тени поднимают над своими головами какие-то тяжелые бесформенные предметы и Велвор знал, что раньше это были мозаичные изображения мечей для колесования. На самом деле название "колесующий меч" было придумано еще в далекой древности самими ворами для сохранения приличий и воровского достоинства, а в жизни это были заурядные топорища самого что ни на есть скотобойного вида. Серые тени вздымали над телом несчастного вора эти ужасные приспособления для бессердечной расправы и у бедняги уже не было правой ноги и левой руки, которые лежали под верстаком и тоже были окружены такими как бы слабыми нимбами, образовавшимися в результате прикосновений бесчисленных воровских рук за годы, десятилетия и столетия.

Для любого вора нет ничего омерзительнее вида отрубленной воровской руки. Ведь только благодаря своим ловким рукам вор и живет на белом свете, а сколько времени уходит на их правильную тренировку? Сколько времени нужно, чтобы придать своим пальцам нужную гибкость, а движениям кистей необходимую молниеносность и стремительность? Поэтому даже простое изображение безрукого вора вызывает в душах простых воров такую бурю разрушительных эмоций. Но вот лицо древнего несчастного вора сохранилось прекрасно и его широко раскрытые мозаичные глаза выражали столько боли, столько страдания, что Велвор не удержался и прикоснулся к нимбу указательным пальцем, но потом, словно бы опомнившись, быстро отдернул руку. Он вдруг представил на месте этого мозаичного вора себя, и его сердце сжалось от такой запредельной тоски и ужаса, что на глаза сразу же навернулись слезы, а кончики пальцев мелко задрожали.

Длилось это переживание не дольше минуты, а потом Велвор напомнил самому себе, что эта ужасная казнь уже давно и безвозвратно канула в реку времени и возврата к подобному зверству уже не будет никогда. Это раньше, во времена своего расцвета верхнего города, городские стражники могли позволить себе такое обращение с ворами, но сейчас были уже совсем иные времена. Сейчас воры сами могли колесовать любого стражника, в любое время, по любому поводу и очень быстро. Да вот только ворам все это было не нужно ни в каком смысле. И действительно - зачем ворам было мучить какое бы то ни было живое существо перед самой его гибелью? Разве мало его перед этим мучили в жизни? Чтобы устраивать еще и это - последнее мучение. Нет, воры были не настолько жестоки. Короткий и быстрый удар ножом в определенное место (которые расположены на человеческом теле буквально повсюду) или быстрый и сильный рывок за концы прочной удавки, вот и все. И никаких мучений. Велвору вдруг подумалось, что в вопросах причинения мучений или страданий живым существам нижние воры были гораздо милосерднее обворованных верхних несмотря на всю их кажущуюся добропорядочность. Вон и воровских куплетистов по его приказу топили в отдаленных туннелях очень быстро и без предварительных издевательств. И это при том, что многие из них вполне заслуживали всевозможных мучений и издевательств за свое омерзительное воровское творчество. Но вот же - нет, издевательств не было. Разве в этом не видно врожденное воровское благородство? Видно, и еще как.

Велвор оправил стоячий бархатный воротничок черного, подбитого дорогим мехом, фрака, плюнул в ближайшую серую тень и отошел от мозаичного панно. Он подумал, что воровские разведчики сегодня что-то задерживаются. Уж не сотворили ли его бедные воры в прошедшем воровском сезоне нечто ужасное? И не бушует ли сейчас наверху снежная буря? Этого ему сегодня только и не хватало.

Нет, его воры не могли совершить ничего ужасного. Велвор повернулся всем корпусом в сторону бушующего воровского моря, растянул губы в приветливую улыбку и помахал простым ворам сложенной лодочкой ладонью. Ответом ему был шквал радостных возгласов, свиста и улюлюканья. Согласно Древнего Правила Канализации перед выходом на поверхность никто из простых воров не имел права беспокоить Великого Вора. Считалось, что он сосредотачивается перед совершением предстоящей ему мистериальной кражи, которая имела столь исключительное сакральное значение. Но помахать им рукой и поддержать их приветливой улыбкой было можно. Этого Древнее Правило не возбраняло.