Часы, идущие назад

Полковник Гущин с Первоцветовым тоже не разговаривал. Катя поняла: роль громоотвода и коммуникатора отводится ей.

– Федор Матвеевич, вы уж сами, – предложила она. – Вы известный реалист.

– Значит, все началось три года назад, с Аглаи Добролюбовой, – начал Гущин. – Точнее, с доклада Молотовой в музее об аплазии плевы в роду Шубниковых – у матери другой Аглаи, повесившейся на башне больше ста лет назад. Эта новость заставила Казанского объявить, что он потомок фабрикантов. У Аглаи Добролюбовой тоже была выявлена аплазия. Казанский с Аглаей состояли в любовной связи. Появился подарок – браслет с фальшивыми камнями. Затем был устранен единственный человек, который мог ограничить свободный доступ на башню, – арендатор строительных работ Вакулин. С ним произошел странный несчастный случай. Он с переломом ноги угодил в больницу, строительство застопорилось, башня стояла открытой. Ночью Аглаю Добролюбову вызвали из дома, избили, оглушили, притащили в башню и повесили. После ее убийства Казанский фактически изъял башню из делового оборота города. Аннулировал контракт на аренду под офисы. Закрыл. Забрал в администрацию ключи.

– Легко мог сделать дубликат, – заметила Катя.

– Да, легко. – Гущин метнул взгляд в сторону Первоцветова. – Эти дубликаты здесь прямо как амебы множатся. Три года не происходило ничего. Затем был убит фотограф Нилов. Которому городская молва упорно приписывает связь с Казанским в плане того, что тот его нанял, чтобы опозорить своего давнего противника – судью. Фотограф Нилов убит ударом по голове в Доме у реки, где он что-то искал – предположительно замурованную тайную комнату. До этого убийства произошло еще одно событие: Казанский послал свою любовницу Ульяну Антипову выкупить из ломбарда браслет. По его распоряжению на Башне с часами была ликвидирована дверь между комнатой часового механизма и лестницей. Затем произошло убийство Макара Беккера – практически ровесника Аглаи Добролюбовой. Он был повешен, предварительно оглушен. Однако имеет место инсценировка на месте убийства с целью замаскировать то, что его туда не притащили, а он сам пришел вместе с убийцей. Андрей Казанский – давний знакомый его тетки, у Макара не было оснований его опасаться. Что он сам часто ездил на велосипеде около башни – мы сами свидетели. Так что…

– Какая цель у Казанского? – спросила Катя. – Зачем все это?

– Та же, что у судьи. Которого он на наших глазах обвинил.

– То есть ритуал. Ритуальные убийства. Этих фактов достаточно для предъявления ему обвинения?

– Пока еще нет. – Гущин покачал головой.

У капитана Первоцветова зазвонил телефон. Он молча послушал.

– Насчет смазки часового механизма, – объявил он охрипшим от холода голосом. – Я просил узнать точно. Часовой механизм был смазан рабочими из бригады, устанавливавшей подсветку на башне по прямому приказу Казанского. Говорят, грубо все было сделано, рабочие туда масло буквально закачали. Внутрь.

– Косвенное доказательство. Но все в одну копилку. В масть, – Гущин обращался к Анфисе, не к Первоцветову.

– Фотографии совсем из версии Казанского выпадают, – заметила Катя.

– Фотограф Нилов убит. Значит, не выпадают. Но все равно по Казанскому пока что-то не очень сходится.

– Федор Матвеевич, тогда начинайте не с него, а с Ульяны. Это она ему успела позвонить перед тем, как ее привезли из СПА. Это из-за нее он так взбеленился на судью.

Гущин смотрел на офисные часы над дверью кабинета. Их белый циферблат и черные стрелки, казалось, приковали все его внимание.

– Ладно, давайте начнем с нее, а не с него.

Ульяну привели. Без косметики она казалась старше и одновременно проще.

– Ульяна, вы ведь врач, – совсем по-отечески обратился к ней полковник Гущин. – Главный врачебный принцип – не навреди. Я вас настоятельно призываю не навредить в первую очередь себе. Своей жизни, своей репутации.

– Что вы от меня хотите?

– Правды и только правды.

– Какой еще правды?

– Про Андрея Казанского. Мы его в трех убийствах подозреваем. Понимаете, что это такое? Весьма резонансных для города убийствах, связанных с темным городским прошлым, о котором все у вас поголовно знают. И вы в том числе. Не отрицайте. А у нас складывается впечатление, что вы Казанского покрываете, исходя из ваших с ним близких отношений. Ульяна, тут семь раз отмерь, один отрежь. Вам надо решить, как быть дальше. Или дальше выгораживать потенциального убийцу, или же… помочь его изобличить. И тем самым снять с самой себя веские подозрения в пособничестве.

Катя подумала: если это ритуальные убийства, то полковник Гущин сейчас говорит, как инквизитор. С теми же вкрадчивыми интонациями.

– Я никого не выгораживаю. Я просто ничего не знаю.

– Нет, вы знаете, Ульяна. Вам многое известно. И не только про злополучный браслет. Но и про остальное тоже. И мы знаем, что вы знаете. Отсюда наши подозрения, что вы пособница убийцы.

– Да вы что?! – Ульяна нервно сглотнула. – Какая я пособница? Я просто… Да, мы встречались с ним. Но мы даже вместе не жили! Как вы можете обвинять меня в чем-то? А он… Андрей… он что, правда арестован?