Часы

Разжал он кулак, поглядел на часики. За решеткой на ясное небо солнце вышло. Засияли часики в Петькиной руке. Дохнул он на них - помутнело золото. Рваным рукавом потер - снова сияют. И Петька сияет.

"Верно, - думает, - говорят умные люди: нет худа без добра. Ведь этакую штучку заимел. За такую штучку любой маклак полета монет отвалит. Да что полета... Больше!.."

Закружилась у Петьки башка. Замечтался Петька.

"Куплю я, - думает, - перво-наперво булку. Огромадную булку. Сала куплю. Буду булку салом заедать, а запивать буду какавом. Потом колбасы куплю цельное колечко. Папирос наилучших куплю. Из одежи чего-нибудь... Клёш, френчик. Майку полосатую... Штиблеты. Э, да чего там мечтать, теперь бы отгавкаться только, а там..."

Действительно, все хорошо, одно только нехорошо - сидит Петька. Сидит Петька в камере, как мышь в банке: на окне решетка, на дверях замок. И счастье в руках, а не вырвешь. Крепко припаян парнишка.

"Ну, - думает Петька, - все равно. Наплевать. Просижу как-нибудь до вечера... Не помру. А вечером, базар отторгует, - выпустят".

Вечером-то выпустят, знает Петька, - не впервой. Было дело. Только до вечера еще ух сколько ждать! Еще солнце по небу гуляет, разгуливает.

Поглядел он в последний раз на часики и спрятал их в драный карман. Карман узелком завязал для верности, сердце успокоил.

А за переборкой окончились крики и стуки, щелкнул замок, и не успел Петька глазом моргнуть - отворяется в его камеру дверь, входит молоденький милиционер, черненький такой, кучерявый и говорит:

- А ну, выметайся, шпана!

Ужасно обрадовался Петька. Испугался даже. Вскочил, подтянул портчонки и быстро вышел из камеры. Кучерявый за ним.

- Шагай, - говорит, - шпана, до начальника.

- Ладно...

Идет Петька к начальнику. Сидит начальник за зеленым столом, держит бумажку в руках и бумажкой играет. Гимнастерка на нем расстегнута, шея красная, и от шеи пар идет. Курит начальник и дым в потолок пускает кольчиками.

- Здорово, - говорит, - маленький вор.

- Здорово, - отвечает Петька.

Смирный такой стоит. Скромный. Улыбается и безвредно на начальника смотрит. А начальник кольчики пускает и в бумажку поглядывает.

- Скажи, - говорит, - гражданин хороший, какого ты года рождения?

- Года рождения не знаю, - отвечает Петька, - а годов мне одиннадцать.

- Ну, а который, скажи, пожалуйста, раз ты у меня в пикете гостишь? Седьмой, кажись?

- Нет, - отвечает Петька. - Кажись, пятый только.

- А не врешь?

- Может, и вру... Не знаю. Вам видней.

Спорить не хочет Петька. С начальником спорить - гиблое дело. Ладно. Седьмой, так седьмой. Черт с ним.

"Волынки, - думает, - меньше, если не спорить. Отпустит скорей".

А начальник бумажку на стол положил, рукой прихлопнул и говорит:

- Резолюция моя, - говорит, - такова: ввиду твоей малолетней несознательности отослать тебя на предмет воспитания в дефективный приют. Понял?

Охнул Петька. Закачался. Обомлел. Оглоушили Петьку начальниковы слова, словно кирпичом по башке стукнули. Не ожидал он таких слов. Совсем не ожидал.

Очухался, однако ж, голову поднял и говорит:

- Ладно, - говорит. - Что ж...

- Согласен? - спрашивает начальник. Смеется, будто не понимает, до чего тяжело Петьке и грустно. До чего не смешно. До чего плакать хочется.

Ай, Петя, Петя, не везет тебе, Петя Валет!

А тут еще хуже. Тут совсем уж крышка. Гибнет Петька.

Подзывает начальник кучерявого милиционера и наказывает ему обыскать Петьку с головы до ног.

- Обыщи его, - говорит, - с головы до ног, нет ли при нем оружия или в крайнем случае ценных предметов. Обыщи формально.

Шагает кучерявый на Петьку, у Петьки сердце замирает, ноги у Петьки дрожат, как студень.

"Прощай, - думает Петька, - ценный предмет!"

Но, на Петькино счастье, кучерявый дурак попался. Брезглив. Посмотрел он на Петьку и говорит:

- Ей-богу, - говорит, - товарищ начальник, тошно к такой шпане руками прикасаться. Освободите, сделайте милость... Я сегодня в бане парился: Белье сменил. Да и что в нем, по существу, есть? Вошь в кармане, блоха на аркане... Не больше.

Петька последние силы собрал, усмехнулся печально, глазом мигнул.

"Верно, дескать. Угадали".

А сам думает:

"Ничего себе блоха. Блоха, - думает, - что надо!"

И незаметно пальцем одним карман щупает, а в кармане трепыхается что-то, стучит не шибко, будто сердце в кармане лежит или рыба живая. Часики в кармане лежат.

Ну, а начальник милиционера пожалел или, может быть, ему скучно стало, только махнул он рукой и говорит:

- Ладно, - говорит, - можно отставить. Можно, - говорит, - без обыска обойтись. Неважно.

Написал чего-то в бумажке, печатью пришлепнул и кучерявому бумажку протянул.

- Вот тебе, - говорит, - товарищ дорогой, квитанция. Пойдешь с этой квитанцией до Введенской улицы и сдашь оного шкета в приют Клары Цеткин{302}. Под расписку.

Встал начальник, зевнул и из комнаты вышел.

С Петькой начальник попрощаться забыл.

А кучерявый сунул квитанцию в папку, вздохнул и наган к животу привесил. Еще раз вздохнул и картуз надел.

- Ну, - говорит, - шпана несчастная, поехали!

Подтянул Петька портчонки, - поехал!