Часть первая. Тропы Тьмы (СИ)

--А ведь это вы его убили, -- сказал он. -- Вы, Тамара Фёдоровна. Я видел, как вы с винтовки целились, а потом он повернулся, и вы выстрелили...

--Лантанов! -- окрикнула строго Наталья Крестьянка. -- Что за бред вы несёте?!

--Суд разберётся, -- со вздохом ответил Алибек Нишанов. -- А пока -- всех под арест. И разделите их, чтобы заговоры не плели... рыцари меча и орала, мать вашу...

--Да что вы все себе позволяете?! -- Кристаллов наконец-то взорвался по-настоящему. -- Хамы, жлобьё, быдло, пролетарские морды! Что вы такое... без нас, без подлинной ткани революционной мысли! Только и знаете, что брюхо набивать! Мало вас Керн стрелял, мало!

По собравшейся толпе пошёл гневный гул, но тут ворвался в толпу электрик, державший в руках какую-то бумажку, и всё внимание, к счастью для Кристаллова и его соратников, тотчас переключилось на него.

--Радиограмма из города, из рабочего комитета, -- сказал он. -- На имя исполняющего обязанности руководителя коммуны!

Кристаллов, не глядя, протянул руку, но Мухтаров опередил его -- взял бумажку, погрузился, шевеля губами, в чтение. "Товарищ Жанна", осмелев, выхватила бумажку из рук Мухтарова и почтительно передала её Олегу.

--Откуда связь с городом?! -- спросил Кристаллов. -- Я же приказывал, никакой связи...

В толпе захохотали, наконец-то осознав очевидное положение вещей. Кучка людей, претендовавших на лидерство, стояла среди враждебно настроенной толпы и даже не видела, что все их действия вызывают либо протест, либо брезгливый смех. Ничего более комичного и нелепого нельзя было и ожидать от этой горстки самообъявленных рыцарей, привыкших повелевать множеством эвакуированных людей, как своими крепостными крестьянами.

--Что пишут-то? -- нетерпеливо спросили из толпы.

Кристаллов не ответил. Вместо этого он сделал попытку убрать бумажку в карман своих широких брюк, но десяток сильных рук тотчас перехватил его руку. Бумажка вновь оказалась у Мухтарова.

--Читай! -- потребовали из толпы.

Алибек поднёс бумажку к глазам и прочёл вслух прыгавшие по линиям бумаги буквы:

"Поздравляем с победой над бандитами, ждём сообщений о подготовке к с/х севу. За смерть т.КЕРНА виновные ответят головой перед чрезв.трибуналом. Подтверждаю вышеизложенным приказ старое рук-во коммуны арестовать, при любой попытке применить силу или адм.ресурс, утаить инф-цию и необх.вещи расстрелять немедля без суда и следствия. Поручением рук-ва у.р.совета срочно выезжаю принять рук-во коммуной на себя, получив чрезвычайные полномочия. Выдано 2 мая -- исп.об. нач.секретариата у.р.совета ТОКМАКОВ"

Тамара Фёдоровна побледнела, Наталья Крестьянка тихо заплакала, а из уст Олега Кристаллова вырвалось крепкое ругательство. Одна лишь "товарищ Жанна" не выказала ни малейшего испуга.

--Ничего, -- во всеуслышание заявила она. -- Найдётся у нас и на Токмакова винтовочка! За нами ведь будущее, а следовательно, мы будем жить вечно!

--Молчи, дура, -- сказал на это Кристаллов.

--Токмаков -- это по-настоящему страшно, -- подтвердила сквозь слёзы Наталья Крестьянка, прижимаясь лбом к плечу брезгливо отодвинувшегося Олега.

Во двор въезжал грузовик, за ним входили строем по два кони, на которых восседали счастливые и гордые дозорные, а за дозорными ехала на своей лошадке сиявшая от счастья фельдшерица Ирина. Ей не терпелось поскорее обнять Керна и рассказать ему, какой же он, военинструктор Саша, молодец, и как они теперь наконец-то заживут мирной жизнью.

Эпилог к первой части

В наше время памятники всё больше тяготеют к изображению человеческой красоты: монументальные герои, женщины с бёдрами и бюстами, от которых античные боги плачут слезами зависти. Если уж изображают героев прошлого, то символически, аллегорически: то они прорывают грудью цепи, то режут пенную волну, то поднимают к небесам что-нибудь безусловно ценное: ребёнка, искусственный спутник, пробирку с лекарством...

Наши предки были не столь искушены в выражении эмоций. Поэтому лет через двести после Керна поставили среди пахотной земли, на месте давно снесённого общежития коммуны, небольшой памятный камень, изображающий то ли записную книжку, то ли символическую скрижаль. А на камне том написаны на старинном языке два слова:

ЧЕСТЬ И ПРАВО