Часть первая. Тропы Тьмы (СИ)

-- Я уже слышала, отчего вы ночь не спали. -- кивнула Тамара Фёдоровна. -- Ну да ладно, собаке, как говорится, собачья смерть. Но у нас, простите, порядок строгий: к десяти часам вам надлежит явиться на совещание у товарища Олега. Сегодня большой день, великий день, -- мечтательно сказала она вдруг, глядя в пасмурное апрельское небо. -- Двадцать второе апреля послезавтра. Сегодня будет раскрыто всё, что готовилось так давно!

-- И что? -- спросил Керн.

-- Разве вы не знаете? Это наш праздник, Нововоскресение! Величайший день в человеческой истории. День, когда красная звезда осияла мир. И послезавтра, в этот великий день, наконец-то начнётся в мире то, к чему мы готовились все эти долгие годы.

-- Тамара Фёдоровна, -- спросил вдруг Керн. -- Скажите, вы -- гостиор?

Она остановилась и вдруг загадочно улыбнулась.

-- Конечно, -- сказала она. -- Но вы знаете, вообще-то о таких вещах не принято орать на улице...

3. Совещание.

В рабочем кабинете Олега Кристаллова стояли два больших стола, накрытых сукном. По стенам в скучном порядке висели портреты и чередующиеся репродукции старых советских открыток. Народу собралось много -- человек сорок. Товарищ Олег указал Керну на место рядом с председательским; подле него сел Юрий Лантанов, а напротив -- плечистая молодая женщина с грубыми мужеподобными чертами лица. Керн машинально отметил, что пожилых людей среди членов администрации всего трое.

За спиною товарища Олега стоял на подставке странный флаг -- красно-чёрный, с алой звездой в чёрном круге по центру. По сторонам от флага на постаментах высились гипсовые бюсты Горького и Сталина; Керн заметил, что у Сталина нос был отбит, а Горький склеен по частям грошовым суперклеем. Женщина с мужеподобным лицом неодобрительно нахмурилась, перехватив взгляд военинструктора. Керну вдруг стало весело и страшно.

Олег Кристаллов поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Застучали по разбитому паркету ножки стульев: члены администрации устраивались поудобнее.

-- Объявляю собрание открытым, -- сказал Кристаллов. -- Председательствую я.

В конце стола несколько человек захлопали.

-- Как вам известно, -- продолжал товарищ Олег, -- мы находимся на поворотном круге нашей истории. Красная Зона, наш проект, ширится и разрастается, семимильными шагами захватывая пространство и время. Осталось совсем немного до того часа, когда наши усилия диалектически перейдут в новое качество. Сегодня -- канун великого дня, дня триумфа нашей светлой идеи. Марс, красная звезда войны, находится в противостоянии с Землёй, зовя на битву. И мы, товарищи, готовы принять этот бой!

В кабинете вновь захлопали. На этот раз аплодисментов было куда больше.

Керн сидел, озабоченно прислушиваясь к своему состоянию. Его психика, чутко реагировавшая на окружающий мир, подверглась в последние сутки суровому испытанию; только привычка размышлять и сопоставлять спасала его пока что от истерического мировосприятия. И всё же его серьёзно беспокоила та нервозная весёлость, которая охватывала его всё больше и больше -- должно быть, как своего рода реакция на творящуюся вокруг нелепость. Нелепость с кровавым душком. Впрочем, такой ли уж он кровавый? Все говорят, что Бенедиктов мёртв, но никто не хочет представить тому свидетельств. Возможно, Бенедиктов просто сбежал. Керн наверняка бы сбежал на его месте. Или это всё какая-то дьявольская инсценировка, издевательски проработанная проверочная ситуация. В конце концов, если эти люди с их пафосными речами так безнадёжно глупы и злы, почему "население" трудовой коммуны до сих пор терпит их? Почему все не разбежались отсюда, не устроили переворот или, в конце концов, не нажаловались по инстанциям -- тому же рабочему комитету, например?! Керн серьёзно сомневался в том, что спирали Бруно и колючая проволока могут удержать в повиновении массу людей, в общем-то здоровых, не доведённых до истощения и не сознающих за собой никакой особой вины. Да и виденные им жители коммуны говорили об администрации как минимум со злобой. Впрочем, это была злоба обречённых... Сумасшедший дом какой-то! Керн яростно сжал больную ладонь -- уголки ногтей впились в кожу. Это немного помогло, и Керн стал слушать дальше.

Олег Кристаллов вкратце обрисовывал ситуацию.

-- Внешнеполитическое положение нашей коммуны, -- говорил он, -- скверное до крайности. Вокруг везде куркули, в соседнем районе -- тоже куркули, в городе -- разложение и всеобщее презрение к идеалам. Но наша Красная Зона тем и отличается от Периферии, что мы не привыкли сидеть сложа руки. Нашим рукам мы всегда найдём занятие, товарищи! И вот сегодня, готовясь к великому празднику, мы должны утвердить список первоочередных задач и мер, чтобы идея Красной Зоны в нашем районе показала себя с самой триумфальной стороны!

Снова зааплодировали.