Часослов Бориса Годунова

– Государь и самодержец Иоанн Васильевич всея Руси помре. По праву и закону христианскому на престол воссядет законный его сын и наследник Федор Иоаннович. Бояре Бельский и Шуйский, изменой своей сократившие жизнь Иоанну Васильевичу, сегодня же будут под крепкой охраной отправлены в ссылку.

– Что? Как? – князь Шуйский бросился вперед, уставился на Годунова, потом перевел взгляд на Федора, воскликнул:

– За что? Я верой и правдой…

– Борис лучше знает! – отмахнулся Федор Иоаннович. – Борису виднее…

– Схватить Шуйского и Бельского! – приказал Годунов, и стрельцы тут же исполнили его приказ.

Утром Ирина тщательно накрасилась и поехала к следователю на метро.

Он встретил ее сурово.

– Ну? – спросил он. – Что вы можете мне сказать?

– Насчет чего? Вы задаете некорректные вопросы. – Ирина решила сразу поставить его на место, хотя для чего она это делает, не смогла бы ответить.

– Я хотел бы узнать, каким образом ваша машина взорвалась, а в ней, между прочим, погиб человек…

– Это вы меня спрашиваете? – закричала Ирина, потому что ей внезапно все надоело. – Это я должна задавать вопросы! Куда смотрит полиция, если машины взрывают среди бела дня на людном проспекте! Ведь я же сама могла сесть в нее!

– А вместо вас сел другой человек. Совершенно посторонний, – вкрадчиво сказал следователь. – Или нет? Вы его знаете? Кем вам приходится Василий Ящеров?

– В жизни о нем не слышала! – честно ответила Ирина. – И понятия не имею, что ему понадобилось в моей машине. Может, он ее угнать хотел? Скорее всего!

Про оставленные ключи она благоразумно промолчала.

– Разберемся! – пообещал Дятел, сразу поскучнев, но Ирина ему не поверила.

Где уж тебе, Дятлу такому, разобраться, ты и с убийством той тетки пожилой не разобрался, а туда же, новое дело взял. Нарочно подсуетился, небось, чтобы ее, Ирину, закопать.

Очевидно, следователь что-то прочитал по ее лицу, потому что посмотрел строго и спросил, каким образом ее машина очутилась вчера на Загородном проспекте как раз там, где неделю назад случилось происшествие.

– Какое происшествие? – тут же вскинулась Ирина. – Я про происшествие на Загородном проспекте ничего не знаю! Вы меня спрашивали, могла ли там быть моя машина в конкретный день, то есть двадцатого числа. Я говорю – не могла, и охранник паркинга вам подтвердил, что она на месте стояла. А что там случилось двадцатого, вы мне не говорили.

– Это тайна следствия, – важно заявил Дятел, – и вообще, вопросы здесь задаю я! А вы отвечайте, что делали вчера в том районе?

«Дундук какой! – рассердилась Ирина. – Хочешь, чтобы тебе информацию ценную выдали – нужно с людьми по-хорошему разговаривать, а он…»

– Вчера я была в мебельном магазине. Там как раз магазин на углу, – затараторила Ирина. – Я – женщина одинокая, все должна сама делать. Давно хотела комодик в спальню присмотреть, вот и поехала. С работы отпросилась пораньше, мне за командировку отгулы полагаются…

– Ну и как – купили?

– Что?

– Комодик…

Теперь уже невозможно было не услышать сарказма в голосе следователя.

– Нет, смотрела, смотрела, один вроде ничего, но цвет не понравился, – вздохнула Ирина.

– Может, хватит уже? – нахмурился Дятел. – Мне ведь это надоесть может…

– Что вы ко мне пристали? – закричала Ирина, и очень удачно в голосе ее прорезались слезы. – У меня машина новая совсем, только кредит выплатила, я в страховую компанию еще не ходила, а они по телефону говорят, что это вообще не страховой случай. Мол, они страховали от угона и от аварии, а про то, что взорвут машину, в договоре ничего нету! И что мне теперь делать?

До нее только сейчас дошло, что такой поворот вполне может быть, так что слезы были настоящими.

– Но везде ваша машина присутствует. И я обязательно докажу, что вы во всем замешаны, – сказал Дятел.

И она еще колебалась, не рассказать ли ему все честно и подробно! Ага, разбежалась!

– Слушайте, я ведь пока с вами по-хорошему разговариваю, – сказал следователь. – А могу вас и задержать на двое суток.

– Это еще за что? – изумилась Ирина.

– Уж найду за что, поверьте! К примеру, за препятствование следствию. Или еще за что-нибудь подобное. Так что не надо со мной так разговаривать!

Ирина испугалась, а ведь и правда может. Вот сейчас вызовет кого-нибудь, и Ирину отведут в камеру. Да еще и подсуетится, чтобы в самую ужасную определили. И губы ее вдруг сами собой зашевелились и забормотали: