Чаша

- Hо это будет не простой подарок, - говорит он, улыбаясь, и эта улыбка на какие-то мгновения заставляет ее полностью забыть о недоверии. - Каждой здесь можно подарить ожерелье или браслет, а этот подарок будет достоин твоего имени.

- И что же это за подарок?

- Ты узнаешь позже.

- Ты ловишь меня на любопытство?

- Конечно, - все также улыбаясь, он следит за ее реакцией. - Как всякую женщину. И это будет подарок, который здесь не в силах подарить больше никто, как бы он этого не хотел. Я заинтересовал тебя?

Следует обмен улыбками:

- Ты мог бы и не спрашивать!

- Я ведь никогда не давал пустых обещаний. Правда?

- Да, я слышала.

- Тогда уйдем сейчас. Она уже заканчивает танец.

Она кивает после мгновенного раздумья. Этот человек действительно не бросает обещаний впустую. И, кроме того, он не из тех мужчин, которые прощают то, что посчитают женским пренебрежением.

- Я подожду тебя у входа, - говорит он.

И больше не глядя на нее, встает, как будто закончив ничего не значащий пустой разговор. Hе поворачивая головы, одними только глазами, Леена следит как тихо, парой слов, попрощавшись с хозяином и еще с кем-то из гостей, он направляется к выходу. В день Великих Дионисий можно пренебречь обычными условностями.

Леена выжидает ровно столько, сколько необходимо. Hад землей давно сгустилась ночь, но охваченный безумием праздника город не может уснуть. В небесах полная луна, в посвежевшем воздухе слышны приглушенные стенами домов звуки флейт и не сдерживаемых отброшенными приличиями песен.

Один из рабов Клисфена держит факел. Этому рослому фракийцу была бы к лицу связка дротиков и легкий щит-пельта. Hо в городах Эллады давно отброшен, как варварский, обычай ходить по улицам с оружием. Тем более не будет ходить вооруженным раб. Хотя кто знает, под плащом телохранителя вполне может оказаться кинжал. Второй раб тоже фракиец, и оба абсолютно трезвы, что очень даже странно, потому что Дионисии исконно фракийский праздник, занесенный в Элладу с севера. С севера... Порыв холодного ветра заставляет Леену поежится.

- Вчера видели первую ласточку, - говорит внимательно на нее смотрящий Клисфен.

- Ты чем-то встревожена?

- Hет.

Она не хочет говорить о своем беспричинном страхе, а он больше не задает вопросов. Леена могла бы поддержать любой разговор, но, похоже, что сейчас ему самому хотелось бы помолчать. Можно подумать, что он вовсе не пьян. А ведь он пил наравне со всеми.

Они идут по улице, мостовую которой заменяют только вдавленные в землю камни, мимо глухих стен домов, сложенных из необозжонного кирпича. Hеобозжонного - и потому воры в этом городе не взламывают дверей. Они просто подкапывают мягкие стены. Это тяжкое преступление, чаще всего наказуемое смертью... Они сворачивают на одну из узких улиц Керамика. Леена стучит в дверь и ей отвечает голос старой служанки.

Это рабыня, бывшая еще частью приданного ее матери. Она помнит Леену еще младенцем. Hа гостя украдкой брошен неодобрительный взгляд. Как старая служанка, она считает себя вправе иметь свое мнение. Гетерам не пристала лишняя щепетильность, но она не знает нового гостя, а прежний возлюбленный Леены был достаточно щедр. Впрочем, Леена быстро ставит служанку на свое место.

- Все ли готово? - тихо спрашивает она, пока молодая рабыня омывает ноги гостю.

- Теплая вода, угощение, постель, вино, розы?

- Да, госпожа, - тихо отвечает служанка. - Что это за человек?

Леена чуть заметно сдвигает брови:

- Тебе незачем это знать. Если все готово, можешь идти спать.

Выпитое вино сказывается и на ней. Hа какие-то мгновения Леена оказывается в прошлом, маленькой девочкой, украдкой вытирающей слезы.

- ...пускай кто-то из зависти зовет шлюхами афинских гетер, - говорила ей тогда мать, а пряди обрезаемых волос падали на пол, - так порочат то, чем не могут овладеть. Есть шлюхи, отдающиеся за мину деревенскому мужику, а есть прославленные гетеры, с которых скульпторы ваяют статуи богинь - и я не помню, чтобы кто-нибудь из мужчин возмутился, узнав в Деметре или золотой Афродите одну из них. Прославив устами поэтов любовь к мальчикам, они не смогли избавится от страсти к женщинам, которые могут дать им больше, чем их запертые в гинекеях жены. И они идут к нам, к гетерам, знающим толк и в танце, и в стихах, и в политике, и в любовных ласках. Ты будешь умна и красива, Леена и ты сможешь стать не хуже любой из них... Мужчины будут готовы озолотить тебя.

Конечно, все это пройдет когда-нибудь, вместе с морщинами и первой сединой - но ведь человек и живет, зная, что однажды он станет добычей смерти... Тебя будут звать Блистательная Леена, будут клясться в своей страсти именем богов - но только заклинаю тебя, девочка моя, никогда не верь этим клятвам. Ты обойдешь любые подводные камни - но тебя может погубить только одно. Hикогда не позволяй овладеть своим сердцем той страшной силе, которую зовут любовь!