Чаша Отравы

Атмосфера Марса очень плохо рассеивала солнечные лучи, и в зените были прекрасно видны звёзды. Две белые точки, расположенные в противоположной от Солнца стороне довольно высоко над горизонтом, сразу привлекали внимание. Одна из них во много раз ярче Венеры на земном небе — Фобос — двигалась против суточного движения звёзд, восходя на западе, пересекала марсианское небо и садилась на востоке, появляясь над горизонтом каждые восемь часов. Деймос был удалён от центра планеты более чем на двадцать три тысячи километров, и на один оборот у него уходило почти на сутки больше, чем у Фобоса. Оба спутника были всегда повернуты к Марсу одной стороной и двигались по почти круговым орбитам, лежащим в плоскости экватора планеты.

Вечерело, и невысоко над западным горизонтом я уже мог наблюдать ещё одну сияющую звезду марсианского неба — нашу Землю. Она светила здесь так же, как на нашем вечернем небе светит Юпитер. А рядом с ней горела ещё одна звёздочка, столь же ярко, как у нас светит Сириус — это была наша Луна.

Я остановил свой взгляд на крохотном голубоватом огоньке. Земля никогда не была видна на здесь в полной фазе. Глазу было доступно только три четверти её диска, но и этого было достаточно, чтобы ощутить ту бездну пространства, которая сейчас разделяла меня с домом.

Где-то в глубине души родилось и ожило тоскливое чувство утраты, хотя я покинул Землю менее двух суток назад…

* * *

Стеклянный шар кабины подвесной дороги парил на высоте полутораста метров над проспектом Солнца, цепляясь за тонкие, словно струны, тросы, протянутые между легких ажурных башен, расставленных вдоль проспекта через равные промежутки. Основания башен тонули в густых кронах гималайских кедров и араукарий — деревья шествовали стройными рядами с запада на восток вдоль длинных и узких каналов с сияющей на солнце водой, казавшейся с высоты расплавленным золотом. Заключенные в белоснежные желоба из плавленого камня, ленты этих каналов терялись где-то у далекого горизонта, разрезая зелень парков и аллей, сходившихся к проспекту с севера и юга.

Я смотрел вниз и думал о том, как тонкие линии каналов похожи на кровеносные сосуды огромного живого организма, лежавшего подо мной и раскинувшего своё тело на тысячи квадратных километров с северо-востока на юг, до самого моря.

В сущности, Город — столица обновленной Земли — и был таким организмом, заключавшим в себе тысячи сложных, взаимосвязанных структур, которые обеспечивали комфортную и устроенную жизнь людей. Все города и посёлки во всех жилых зонах Земли были устроены подобным же образом.

Люди давно перестали селиться на планете беспорядочно и скученно. Теперь всё население Земли обитало в трёх основных жилых поясах, охватывавших самые благоприятные климатические зоны планеты. На остальной же территории суши простирались бесконечные заповедные леса, степи и саванны, где бродили никем не пуганные животные и гнездились бесчисленные стаи разнообразных птиц. Там же раскинулись громадные поля, полосы фруктовых садов и многочисленных плантаций, служившие неисчерпаемой житницей для трёхмиллиардного человечества.

Отсюда, с высоты более сотни метров, люди внизу выглядели разноцветными каплями, сливающимися в огромное море красоты и здоровья. Это море разливалось по движущимся тротуарам, по широким лестницам, взбиравшимся на лесистые холмы, которые были предвестниками далёких гор. Оно плескалось на гигантских мостах, арочные пролёты которых были перекинуты через полноводные реки и широкие озера. Волны его колыхались за опалесцирующими оградительными барьерами пешеходных галерей, подвешенных на высоте между громадами домов; разноцветные «капли» его пестрели на обширных открытых площадках для отдыха. Кругом кипела неутомимая и яркая жизнь.

Одни из домов, подобно могучим кораблям с плавными линиями крутобоких бортов и высоко поднятыми носами и кормой, смело вспарывали тёмно-зелёные волны кипарисовых рощ, устремляясь по проспектам и улицам к далёкой площади Совета. Другие же наоборот выглядели величественными ступенчатыми сторожевыми башнями, охранявшими широкий проход между холмов, в который нырял проспект Радости, чтобы затем спуститься к берегу тёплого моря.

Все здания сияли на солнце тысячами зеркальных окон, а хрустально-прозрачные купола их крыш, раскрытые небу и солнечному свету, таили в своей глубине зелёные пятна внутренних оранжерей и садов, в которых царило буйство весеннего цветения.

Дворцы искусств, похожие на античные храмы, сложенные из розового парфира, контрастировали со строгостью прямых колоннад и резных арок из чёрного базальта и серого гранита, отмечавших входы на спортивные площадки и стадионы. Здесь каждый житель Трудового Братства мог отдаться всевозможным спортивным состязаниям, играм, занятиям танцами или гимнастикой, отточить красоту своего тела и натренировать силу духа.