Чаша огня

Услышав имя девушки, Зениц слегка вздрогнул. И вдруг он вскочил на ноги, оттолкнул меня плечом и бросился, было к выходу, но я успел схватить его за рукав куртки и сбить с ног, повалив на диван лицом вниз. Несколько минут мы возились с ним, упав на ковер, пока мне не удалось захватить его руку и прижать его грудью к полу. Антон растерянно наблюдал за происходящим, не зная, что предпринять. Затем он все же решил прийти мне на помощь, и вдвоем мы довольно быстро усмирили попытки Зеница вырваться на свободу. Убедившись, что лаборант больше не намерен сопротивляться, я встряхнул его, снова посадив на диван. Он обмяк и замер в совершенно безвольной позе, уставившись невидящими глазами в одну точку.

— Все Зениц! — торжествующе сказал я. — Вы проиграли эту игру! Имейте мужество признать свое поражение. Отвечайте на мои вопросы, потому что от этого зависит ваша дальнейшая судьба.

Голос мой еще дрожал от напряжения, кровь стучала в висках. Лаборант прерывисто дышал. Судорожно стиснутые, побелевшие пальцы его вздрагивали на коленях. Я снова склонился к нему.

— Повторяю свой вопрос: где девушка? Куда вы отвезли Дивию Рана и зачем? Она еще жива, Зениц?

Но лаборант упорно молчал, словно не слыша меня.

— Ну, хорошо.

Я взял стул, поставил его напротив дивана так, чтобы сидеть лицом к лицу с Зеницем.

— Если вы не хотите говорить со мной, тогда я сам расскажу вам, как все было!

Антон беспокойно заерзал за моей спиной.

— Вы специально свели дружбу с Дивией Рана, — продолжал я, — воспользовавшись ее романтическим увлечением стариной. Вы убедили девушку отправиться в Монастырское ущелье, чтобы совершить там восхождение. Правда, я до сих пор не могу понять, как вам это удалось сделать. Что вы ей сказали? Что это за «редкий случай», который больше не представится?.. Отвечайте!

Последние слова я почти прокричал, и Антон, стоявший теперь сбоку от дивана, удивленно посмотрел на меня. А во мне все больше нарастало какое-то странное возбуждение. В голове шумело, мысли путались. Я заметил, что и Антона слабо покачивает. Что это с нами? Неужели это от запаха курений? Глубоко вздохнув несколько раз, я продолжал, обращаясь к Зеницу:

— Значит, вам как-то удалось убедить Дивию отправиться в Монастырское ущелье и никому не говорить об этом. Более того, вы убедили (или принудили?) ее не брать с собой личный датчик и написать ложную записку, чтобы тем самым обезопасить себя и затруднить поиски девушки впоследствии. Далее, вы договариваетесь встретиться с ней ночью двадцать пятого августа на транспортной станции около поселка геофизиков. Ваш разговор произошел накануне, на вечере отдыха и это могут подтвердить свидетели… Кстати, что вы делали на этом вечере, Зениц? Ведь тогда вам уже было известно о несчастье, произошедшем с вашей матерью на раскопках в Антарктиде? Или никакой аварии там не было? Эта уловка понадобилась вам для того, чтобы создать себе надежное алиби? На самом же деле вы неотступно следовали за Дивией Рана, которая в половине первого ночи двадцать шестого августа взяла на ближайшей транспортной станции магнитор, и отправилась на нем к Монастырскому ущелью. Вас видели на этой же станции спустя полчаса. А двадцать седьмого днем вы сдали туда свой магнитор и вернулись в институт. Здесь уже поднялся переполох, — искали исчезнувшую девушку. Вы воспользовались общим замешательством и суматохой, и подсунули горноспасателям записку, в которой сообщалось о намерении девушки посетить Южные отроги. И спасатели искали ее там… А теперь Зениц я хочу услышать, что вы сделали с девушкой и где она сейчас!

Я умолк, глядя на него в упор. Но мои слова, казалось, не произвели на него, ни малейшего впечатления. Он, словно, находился в каком-то трансе. Вдруг я услышал его голос — тихий и невнятный. Мне даже пришлось наклониться к нему, чтобы разобрать слова.

— Под Канченджангой притаились пещеры, где хранимы сокровища… В каменных гробах молятся пещерники, истязая себя во имя будущего… Но будущее уже овеяно солнцем… — медленно, словно в каком-то бреду говорил он, низко опустив голову и слегка раскачиваясь из стороны в сторону. — Уже не в тайных пещерах, но в солнечном свете — почитание и ожидание Майтрейи-Будды. Уже три года, как таши-лама в своем потайном лабране торжественно и явно воздвиг изображение Грядущего…

Слушая его, я не мог отделаться от впечатления, что голосом Вула Зеница со мной говорит какой-то другой человек или запрограммированная машина. Во всем его поведении была какая-то подавленность и неосознанность своих действий, словно им в этот момент руководил кто-то другой, издалека, сжимая его волю железной рукой.

— Вул! О чем вы говорите? Я вас не понимаю. Что с вами происходит? Ответьте мне, где Дивия Рана! Где она?

Казалось, не слыша моих слов, он поднял ко мне пустые глаза, и снова забубнил:

— Они дали мне свой терафим, чтобы я был сильнее, и не терял своей веры…

— Терафим? Что это такое? Можете показать мне его?

Он понуро опустил голову и снова замолчал.

— Зениц! Что с вами? Вы слышите меня?