Чаша гнева

Когда братья возвращались, то командор уже пришел в себя, на лицо его вернулась привычная маска надменности. Лишь по глазам, бегающим, точно у пойманного воришки, можно было заподозрить, что с де Бо не все в порядке.

– Во имя Господа, – проговорил он, и высокий голос его подрагивал, выдавая волнение, – брат Анри волею магистра обрел власть приказывать. Слушайте его как самого Жака де Майи.

Среди рыцарей и сержантов, расположившихся вокруг костра, послышались удивленные восклицания.

– Робер, Андре – собирайтесь, мы сейчас уезжаем, – сухо, по начальственному, сказал де Лапалисс. – Вас, брат Готье, это тоже касается. Возьмите с собой двоих сержантов, хорошо знающих пустыню. И ты, Мустафа, тоже поедешь с нами!

Туркопол, к которому обратился брат Анри, довольно сверкнул черными, похожими на сливы, глазами, и проговорил:

– Мустафа знал, что его с собой берут, чтобы не в замке сидеть! Мустафа в замке сидеть не любит, Мустафа в песках родился, среди них живет, среди них и умрет!

Брат Готье выглядел спокойным, словно ему поручили сходить за водой к ближайшему источнику. На лице брата Андре читалось смятение, и рыцаря можно было понять – куда ехать, когда вот-вот наступит ночь? Зачем? Но орденская дисциплина взяла верх, рыцарь из Бургундии поднялся и рявкнул на оруженосца, велев ему седлать лошадей. Робер поспешно последовал его примеру.

Когда небольшой отряд оказался в седлах, Рожье де Бо не выдержал.

– Куда вы отправляетесь, брат Анри, во имя Господа? – спросил он, и вид командора был жалким.

– В Айлу, – коротко, ответил тот и дал шпоры.

Кони с топотом сорвались с места.

Они ехали на юг, мимо Петры. Ветер нес от города запах подгоревших лепешек и свалявшейся шерсти. На западе невиданным пожаром полыхал закат, а в душе Робера царило смятение.

Похожие чувства испытывал и брат Андре. Когда рыцари миновали Петру, он поравнялся с де Лапалиссом и воскликнул:

– Что происходит, во имя Господа? Куда мы едем? Клянусь Святым Бернаром, все это очень странно!

– Все узнаешь, брат, – сухо ответил брат Анри. – Чуть позже. Будь терпелив, во имя Матери Божией!

Когда Петра скрылась за горизонтом, а пустынный и холмистый мир вокруг резко потемнел, попав в тесные объятья ночи, брат Анри остановил отряд.

– Спешимся, сеньоры, – проговорил он. – И переоденемся!

Один из оруженосцев запалил факел, и глазам изумленных сержантов и рыцарей предстали извлеченные из тюка серые плащи из плотной ткани, какие носят странствующие по пескам бедуины.

– Зачем это? – вопросил брат Андре, щеки которого побагровели от гнева. – Я должен сменить одеяние Ордена, которому служу, на вот это?

– Да, и вы сделаете это, во имя Господа, – взор де Лапалисса блеснул сталью. – Господь милостив, он простит нам этот обман, совершаемый по приказу магистра, как простит и то, что я сегодня обманул достойного брата Рожье!

Робер ощутил, как в груди становится холодно. Обмануть командора – бальи Ордена? Разве может совершить такое брат Анри, честнейший из рыцарей, когда-либо сражавшихся в Святой Земле?

– Да, братья, – в голосе де Лапалисса звучала боль. – Мне пришлось пойти на обман, но видит Матерь Божья, не по своему желанию. Интересы Ордена выше всего!

– Так куда мы едем? – вопросил брат Андре, гнев которого несколько поутих. – Я уже понял, что не в Айлу…

– По приказу магистра я назначен командором отряда, которому надлежит тайно отправиться к Синаю, – проговорил брат Анри. – Для того и плащи, чтобы никто не мог догадаться, что мы служим Храму.

– Мы же будем в пустыне? – спросил Робер.

– Есть шанс нарваться на бедуинов, – коротко ответил де Лапалисс. – Если хоть один из них узнает в нас воинов Ордена, то о нашем отряде вскоре будут судачить во всех кочевьях от залива Акаба до Алеппо.

– И для этого ты взял Мустафу? – спросил брат Андре. Он уже снял орденский плащ и оруженосец помогал ему надеть новый, скрывающий рыцаря с головы до ног.

– Да, – кивнул брат Анри. – Он там родился и знает каждый туаз песка и каждый камень в горах. Сможет провести так, что о нас даже шакалы не узнают. Ведь сможешь, Мустафа?

– Мустафа сможет! – возликовал туркопол, так и продолжавший сидеть в седле во время всего разговора. Выдающимся носом он походил на хищную птицу, а седые волосы блестели серебром в свете звезд. – Мустафа хитрый! Будем ночью идти, днем прятаться, чтобы враги не заметили…

Робер нацепил новый плащ, непривычно тяжелый, резко пахнущий верблюжьей шерстью. В нем молодой рыцарь чувствовал себя не очень уютно, казалось, что одеяние сковывает движение.

Но деваться было некуда.

Когда вновь садились в седла, брат Андре пробормотал:

– А не мал ли отряд, чтобы добраться до Синая? Дальше к западу места опасные, можно запросто нарваться на неверных!

– В самый раз, – уверенно ответил де Лапалисс. – От шайки разбойников мы отобьемся, если же столкнемся с бедуинским племенем, то даже полусотни бойцов может не хватить. А большой отряд трудно спрятать.