Час волкодава

— Вот даже как... — Сан Саныч по-собачьи наклонил голову. — Однако я не стану спекулировать на ваших чувствах, Иннокентий. И о вашей доле, о вашем проценте от немаленькой суммы из общака «Синей Бороды» я не стану распространяться. Единственное, еще раз скажу то, что, безусловно, в первую очередь сообщил вам Михаил, — вам угрожает смертельная опасность. Каждый час, каждую минуту с того момента, как появилась та, которая по закону унаследует принадлежащую вам недвижимость. Векторы наших интересов совпадают. Я предлагаю честное и открытое партнерство. Не скрою, мы с Чумаковым сделали ставку на ваше согласие. Не поверите нам, откажете в партнерстве, наделаете глупостей, и наша с Михаилом жизнь осложнится чрезвычайно. Я откровенен с вами, как видите. Захотите — отвечу на любой ваш вопрос, ежели таковой есть.

Сан Саныч замолчал. Тягостная тишина в салоне автомобиля длилась несколько минут. Чумаков нервно ерзал на заднем сиденье. Иннокентий и Сан Саныч внешне оставались спокойны.

Кеша достал сигарету, посмотрел на нее, убрал обратно в пачку и нарушил молчание:

— Вопросов нет. В принципе я все понял. Я должен подумать.

— Конечно, — согласился Сан Саныч, притворившись, что не услышал, как выматерился шепотом Чумаков. — Вас к метро подвезти?

— Нет. Как мне с вами связаться, когда я приму решение?

— Правильный вопрос, — удовлетворенно сощурился Сан Саныч. — Окна кухни вашей квартиры выходят в проходной двор. На подоконнике герань. Правильно?

— Да.

— Передвиньте цветок на подоконнике с левого края ближе к центру и к восемнадцати текущего либо к четырнадцати часам следующего дня приезжайте на кладбище. Если на могиле вашей матушки будет лежать сломанная роза, езжайте на Коньковский вещевой рынок. Потолкайтесь на рынке, мы к вам подойдем. А нет розы, нет за вами «хвостов», подойдем на кладбище. Понятно?

— Я все запомнил. До свидания.

Не подавая руки на прощание, Иннокентий вылез из машины. Переваливаясь с ноги на ногу, поковылял к толчее на автобусной остановке.

— Отморозок! Тормоз, блин! Японский бог, мать его!.. — выругался Миша. — Я говорил: Кеша тюкнутый, пыльным мешком по голове зашибленный...

— То, что он не похож на других, еще не означает, что он, как ты выражаешься, «тюкнутый», — возразил партнеру Сан Саныч. — Мне он, ежели хочешь знать, понравился. Достойно держался парень. Уважаю.

— Но он ушел! Ушел и ни «да», ни «нет» не сказал!

— А ты чего хотел? Чтоб он бросился к нам в объятия и заверил: все, как вы скажете, сделаю?..

— Его сегодня убьют — и звездец! Кранты! Нам крышка!

— Библию читал?

— Нет! При чем тут Библия?

— Зря не читал. Библия учит не дергаться и переживать неприятности по мере их поступления по принципу: будет день — будет пища.

— Жрать, кстати, хочется, аж живот свело.

— Поехали пообедаем. Время есть. В лучшем случае до завтрашнего утра герань на подоконнике будет стоять на своем месте, попомни мое слово, партнер, и расслабься — береги силы, экономь нервы, мой тебе совет... Ежели Кешу сегодня убьют, нам с тобой, партнер, без его помощи придется туго...

* * *

...Около метро Иннокентий купил газету «Московский комсомолец». По пятницам он обычно покупал «Московский комсомолец». Старая привычка, мама имела обыкновение отмечать шариковой ручкой в пятничном «МК» заинтересовавшие ее телесериалы в программе на неделю.

Машинально пролистнув газету, Кеша заглянул в раздел «Гороскопы на неделю». Водолею Иннокентию звезды прочили спокойную и счастливую семидневку.

Пассажирам метро, прояви они внимание к хромоногому молодому человеку с газетой, непременно показалось бы, что очкарик углубленно читает газетную передовицу. Между тем Иннокентий глядел на закорючки букв и думал о своем, стараясь размышлять логически, трезво и здраво, отключив всякие эмоции. Но, как ни старался Кеша оставаться бесстрастным, руки все равно предательски дрожали. И в груди щемило. Рассказанное Чумаковым и Сан Санычем чертовски походило на правду.

До дома Кеша добрался к началу двенадцатого.

— Почему так долго, мурзик? — надула губки Марина, распахнув дверь после двух условных звонков.

— Не называй меня «мурзиком». — Кеша вошел, присел на корточки, принялся развязывать шнурки кроссовок.

— Почему-у?

— На, прочти заголовок на первой странице. — Иннокентий протянул жене «Московский комсомолец».

— "Авторитету по кличке Мурзик бандиты отрезали голову!" — прочла Марина набранный аршинными буквами заголовок. — Какой кошмар! Как страшно стало жить! Кошмар... Мой руки, котик, пойдем обедать. Твоя рыбка приготовила угощение из двух блюд. Ценишь?

— Ценю.

На кухонном столе Кешу ожидали открытая консервная банка сардин, неровно нарезанный черный хлеб и салат из помидоров вперемешку с зелеными листьями под толстым слоем сметаны.

— Извини, Кеша, ты женился на плохой хозяйке. Готовить я никогда не умела и не любила.

— Как же ты жила? — Кеша вытер салфеткой небрежно вымытую ложку. — Где питалась?

— Не поняла. — Марина зажгла газовую конфорку, поставила чайник на огонь. — Что означает — «где питалась?»