Час волка

Он швырнул бумажку в кювет, отрицательно покачал головой своему напарнику, и оба они зашагали за блондином. Мышонок почувствовал тош– ноту. Габи была изумлена, она убрала руку с «Люгера» и повернула ве– лосипед к улице Сен-Фарж.

Мышонок левой рукой подобрал смятую бумажку из кювета и раскрыл ее, пальцы у него дрожали. Он моргнул и прочитал то, что в ней было написано по-французски:

«Голубая рубашка, средняя пуговица оторвана. Белые рубашки, не– докрахмалены. Цветные рубашки не накрахмалены. Не получен запасной воротничок».

Это была записка из прачечной. До Мышонка дошло, что она, должно быть, лежала во внутреннем кармане плаща блондина, была зацеплена и вылезла наружу, когда пальцы Мышонка положили записку.

Он засмеялся, смех был придушенным. Гибкость в правой руке под– сказала, что пальцы не были сломаны, хотя два ногтя на ней уже почер– нели.

Я сделал это! – подумал Мышонок, и почувствовал, как слезы вы– ступают на глазах. Благодарение Богу, я сделал это!

– Садитесь на велосипед. Скорее! – Майкл сделал круг и теперь остановился, расставив ноги и не слезая с седла, в нескольких футах от Мышонка.– Поехали, вставайте! – Он посмотрел вдаль шоссе Гамбетта, наблюдая, как Адам и гестаповские охранники приближались к улице де Бельвилль и зданию нацистов.

– Я сделал это! – возбужденно сказал Мышонок.– Я и в правду сде– лал…

– Садитесь на велосипед и езжайте за мной. Ну.– Майкл отъехал в сторону, направляясь к месту встречи, нацарапанной надписи, объявляв– шей «Германия победоносна на всех фронтах». Мышонок вылез из кювета, сел на велосипед с восьмерившим колесом и поехал за ним. Его трясло, и, наверное, он был предателем и заслужил виселицу, но в его вообра– жении расцветал образ дома, подобный весеннему цветку, и внезапно он действительно почувствовал себя одержавшим победу.

Глава 7

«Тоска» – легенда про обреченных любовников – была этим вечером в Опере. Неимоверно огромное, словно бы в расчете на Гаргантюа, соо– ружение, казалось, выросло перед Майклом и Габи подобно высеченному из камня монолиту, когда они на помятом голубом «Ситроене» приблизи– лись к нему по Проспекту Оперы. За рулем был Мышонок, основательно отчищенный, так как хорошенько отмылся в ванной и чисто побрился. И все-таки глаза у него были запавшие, а лицо в глубоких морщинах, и хотя волосы он с помощью помады зализал назад и одет был в чистую – заботами Камиллы – одежду, его нельзя было по ошибке принять за чис– токровного джентльмена. Майкл в сером костюме сидел на заднем сиденье рядом с Габи, которая была одета в темно-синее платье, купленное ею днем на бульваре де ла Шанелль. Цвет его гармонировал с ее глазами, и Майкл подумал, что она так же красива, как и другие женщины, которых он знал.

Небо очистилось, выступили звезды. В мягком свете шеренги улич– ных фонарей вдоль Проспекта Оперы стоял, бросая вызов временам и об– стоятельствам, великолепие колонн, куполов и замысловатой лепки, ка– менный фронтон, расцвеченный от светло-серого до морской волны цве– тов. Под его куполообразной крышей, на которой возвышались статуи Пе– гаса с каждого угла и огромная фигура Аполлона с лирой – на вершине, царила музыка, а не Гитлер. Автомобили и экипажи останавливались у чашеобразного главного подъезда и высаживали своих пассажиров. Майкл сказал:

– Остановите здесь,– и Мышонок подвел «Ситроен» к бордюру, почти не гремя шестернями.– Вы знаете, в какое время забрать нас.– Он по– глядел на часы и не мог удержаться от мысли о капсуле внутри их.

– Да,– сказал Мышонок.

Габи уточнила в кассе, в какое точно время должен начаться тре– тий акт. В это время Мышонок должен будет ждать их с автомобилем пе– ред Оперой.

Обоим, Майклу и Габи, пришло в голову, что Мышонок может взять автомобиль и уехать, куда ему заблагорассудится, и Габи пережила не– сколько неприятных минут, но Майкл ее успокоил. Мышонок будет на мес– те вовремя, сказал он ей, потому что ему хочется попасть в Берлин, а того, что он сделал для них, достаточно, чтобы приговорить его к пыт– кам в гестапо. Поэтому, немец он или нет, с этого момента Мышонок с ними в одной упряжке. С другой стороны, если Мышонок действительно не совсем нормальный, трудно сказать, как и когда это может проявиться.

Майкл вышел, обошел автомобиль и открыл Габи дверцу. Он сказал:

– Будь здесь.

Мышонок кивнул и отъехал. Затем Майкл предложил Габи руку, и они прошли мимо немецкого солдата на лошади точно так же, как и любая другая парочка французов вечером на представление в Опере. За исклю– чением того, что у Майкла слева под мышкой был «Люгер» в кобуре, пре– доставленной Камиллой, а у Габи в блестящей черной театральной сумоч– ке был небольшой, очень острый нож. Под руку они пересекли Проспект Оперы и подошли к самому ее зданию.

В громадном фойе, где золоченые лампы отбрасывали золотистый свет на бюсты Генделя, Люлли, Глюка и Рамо, Майкл в толпе заметил не– сколько офицеров-нацистов с подружками. Он провел Габи через скопле– ние народа, по десяти ступеням из зеленого шведского мрамора ко вто– рому фойе, где продавались билеты.