Час волка

Сэндлер с размаху ударил дверь плечом. Она распахнулась, и в узкий коридор хлынул показавшийся ослепительно ярким свет дня. Бритвы — их было сотни по обеим сторонам коридора — поблескивали в солнечных лучах, и многие из них были обагрены кровью. Майкл снова был ослеплен, но все же он мог видеть достаточно хорошо, для того чтобы различить в дверном проеме силуэт Сэндлера. Он бросился вперед, наскакивая на охотника сзади, и от сильного удара они оба вылетели из вагона, оказавшись на открытой площадке.

Лицо Сэндлера было исполосовано бритвами, глаза слепило солнце. Он бился в истерике.

— Убей! Убей его! — кричал он солдату на платформе.

Солдат был настолько потрясен, увидев двоих окровавленных мужчин, вывалившихся из внезапно распахнувшейся двери вагона, что «люгер» у пояса оставался в кобуре. Рука его торопливо открыла кобуру, он ухватился за рукоятку, вытаскивая пистолет наружу.

Щурясь на свету, Майкл видел лишь темный силуэт солдата. Он ударил его в пах, прежде чем «люгер» оказался наведенным на него; немец согнулся пополам, ударом колена в лицо Майкл отбросил ею назад и перекинул через железные перила на краю платформы. «Люгер» выстрелил в воздух, и солдат исчез.

— Помогите! — стоя на коленях посреди небольшой площадки, кричал Сэндлер, взывая к тем, кто еще мог его услышать. Но стук колес заглушал его вопли. Поставив ногу на ружье Сэндлера, Майкл прикрыл рукой глаза от света: впереди был тендер и паровоз, из трубы которого валили клубы черного дыма. Сэндлер стоял на четвереньках подле него, по изрезанному лицу текла кровь, и его охотничья куртка цвета хаки была усеяна кровавыми пятнами. — Помогите! — взывал он слабым голосом. Он стонал, дрожа всем телом, горестно раскачиваясь из стороны в сторону.

— Я сейчас убью тебя, — сказал Майкл по-английски. Сэндлер вздрогнул и замер. Он сидел на полу, низко опустив голову, и было слышно, как капли его крови стучат по металлу. — Я хочу, чтобы ты сейчас припомнил одно имя: Маргритта Филип. Оно говорит тебе о чем-нибудь?

Сэндлер не ответил. Поезд снова проезжал мимо зеленеющего леса в пригороде Берлина. Там, где теперь находились Майкл с Сэндлером, их не могли увидеть ни машинист, ни кочегар, подбрасывающий уголь в топку. Носком ботинка Майкл пнул Сэндлера в бок.

— Графиня Маргритта. В Каире. — Он чувствовал себя вконец измотанным, казалось, что колени вот-вот подогнутся и он рухнет на пол. — Богом клянусь, что ты ее не забыл, потому что это ты отдал приказ убить ее.

Сэндлер наконец поднял на него глаза; лицо его было истерзано, опухшие глаза превратились в узкие щелочки.

— Кто вы? — выдохнул он, тоже переходя на английский.

— Я друг Маргритты. Вставай!

— Так вы… так, значит, вы не немец?

— Вставай, — повторил Майкл свой приказ.

Он все еще прижимал одной ногой ружье к полу, но уже раздумал прибегать к этому средству. Он голыми руками свернет шею Сэндлеру и потом сбросит его с поезда, словно мешок с мусором.

— Я сказал, на ноги! Я хочу, чтобы ты глядел на меня, когда я буду тебя убивать!

— Умоляю… — застонал Сэндлер. Из носа у него текла кровь. — Пожалуйста, не убивайте меня. У меня есть деньги. Я заплачу вам деньги, много денег.

— Оставь их себе! Встать!

— Я не могу. Не могу стоять. — Сэндлер снова задрожал, едва не падая вперед. — Ноги… наверное, они сломаны.

Майкл почувствовал, как его захлестывает волна дикой ярости. Смерти скольких безвинных мужчин и женщин были на совести Гарри Сэндлера? И разве помиловал он хоть кого-нибудь, внял мольбам о пощаде? Майкл был уверен, что нет. Сэндлеру хотелось откупиться; что ж, теперь он заплатит за все сполна. Наклонившись вперед, Майкл крепко ухватил охотника за воротник куртки, собираясь поднять его с пола.

И тут Майкла снова подстерегла еще одна ловушка, которой и суждено было стать последней.

Сэндлер — он притворялся и на этот раз, так же как накануне изображал из себя пьяного, — внезапно вскочил на ноги, яростно скрипя зубами от злости, и в руке у него сверкнуло желтым блеском лезвие ножа, выхваченного из-за голенища сапога.

Нож описал в воздухе стремительную дугу, его острие было направлено в живот Майклу Галлатину.

Лезвие было перехвачено меньше чем в пяти сантиметрах от цели. Сильные пальцы обхватили запястье Сэндлера. Заплывшие глаза охотника в замешательстве уставились на эту ладонь.

Державшая его рука не была человеческой, хотя и звериной лапой ее тоже назвать было пока еще нельзя. Кожа на ней на глазах зарастала темной шерстью, скрюченные пальцы становились короче, словно втягиваясь в тело, и на их месте показались острые когти. У Сэндлера перехватило дыхание, и он в страхе взглянул в лицо своему противнику.

Лицо барона тоже менялось: нижняя челюсть и нос вытягивались вперед, образуя некое подобие звериной морды, зарастающей темной шерстью. Рот приоткрылся, освобождая место для клыков, с которых капала густая слюна. Сэндлер словно окаменел; нож со звоном покатился по железному полу, в нос ударил звериный запах: пахло потом и волчьей шерстью. Он широко открыл рот, собираясь закричать.