Час совы

– Нормально, поспит до утра. Руку пришили, она у него не понятно на чем держалась: кость сломана, мышцы порваны. Вовремя обратились. Еще бы немного и надо было ампутировать.

– Он – удачник! – улыбнулась сквозь слезы Люська.

– Ребра загипсовали. Внутренние органы даже не задеты и это при таком переломе! Будто его били сильно! А вы ему жена? Вы же вместе в аварию попали.

– Нет, я ему соседка, – вздохнула Людмила.

– Да?! – оживилась медсестра. – А у него жена есть?

– Конечно, жена и четверо детей, – соврала Люська. – Разве может такой мужчина и без жены. Просто его семья сейчас в другом городе, ребенка лечат, у него астма.

– Да, больных детей такие мужики не бросают. Только хлюпики бегут от проблем. А этот на хлюпика не похож. Орел!

– Спасибо вам, – спохватилась Людмила. – А где мне позвонить можно? А то я телефон свой потеряла. Наверное, на месте аварии остался, – придумала Люська, чтобы вызвать к себе немного жалости.

– А иди на пост, скажешь дежурной медсестре, что Ирина разрешила, это я. А ее Галей зовут.

– Ой, спасибо, Ирочка.

– Муж, наверное, волнуется?

– Муж ушел к другой на днях, и волноваться за меня ему теперь по статусу не положено. Подруге звонить надо срочно!

– Сколько же на тебя обрушилось, милая?

От этих простых слов Люське вдруг захотелось плакать, – так стало себя жалко, – но она вовремя вспомнила о важном звонке и похромала на пост к дежурной, заглянув по пути в палату к свекрови. Не открывая дверь, Люська услышала знакомый звук урчащего трактора и успокоилась. С Людмилой Даниловной все будет в порядке. Уже в порядке.

Ее могучий храп раздавался на весь пятый этаж. Свет в коридоре был приглушен, в палатах темно, – больные и выздоравливающие, забывшись от своих болей и тревог, спали на узких неудобных койках, только у столика дежурной медсестры ярко светила настольная лампа.

Несимпатичная девушка в очках и с наивной детской косичкой, закусив верхнюю губу, что делало ее и вовсе страшненькой, с увлечением читала потрепанную книгу.

«Унесенные ветром» – успела прочесть Люська название на обложке.

– Галя, – робко позвала она дежурную.

– А? – вздрогнула медсестра и повернула к Людмиле свое круглое лицо. – Вам что, больная? Снотворное только по назначению врача.

– Галя, простите меня, но мне очень нужно позвонить.

– Больная идите в свою палату. Время уже позднее, не думаю, что ваш звонок кого – то обрадует в три часа ночи.

– Мне Ира разрешила, – выдала Люська главный аргумент.

Аргумент сработал.

– Очень надо?

– Вопрос жизни и смерти, – приложила руку к груди Люська.

Девушка достала из ящика письменного стола тяжелый дисковый аппарат.

Людмила какое – то время смотрела на него с удивлением:

– А по нему можно позвонить на сотовый номер?

– А почему же нельзя? Вам же питерский номер нужен, не заграничный? Вы номер то помните? А то сейчас все на свои записные книжки в телефонах надеются, а как своей трубки под рукой нет, так сразу беспомощные становятся. А это неправильно, человек должен тренировать свою память, а заучивать телефонные номера – самая лучшая тренировка! – изрекла Галина, словно прочла лекцию о здоровом образе жизни.

Людмила молча, выслушала поучение и стала набирать знакомый номер Лизаветы. Лиза ответила сразу.

– Лизочка… – начала Люська, но продолжить ей не дали.

Лиза сразу запричитала, завалила вопросами, стала рассказывать про то, как они с Колей поехали ее выручать. Наконец, поняв, что не дает подруге вставить ни слова, замолчала. Молчала и Люська, справляясь с волнением.

– Вы говорить будете? – спросила Галина, как девушка на телефонной станции.

– Лизочка, мы все в больнице: я, моя свекровь и мой сосед. Нас перевозили из того дома в «Золотом ключике» и мы попали в аварию. Все живы, – поторопилась она добавить. – Я в больнице буду до завтра, у меня только колени разбиты.

– Мы сейчас к тебе приедем. В какой ты больнице?

– Посещение с десяти до восемнадцати, – прокомментировала Галина.

– Лизка, вас все – равно сейчас не пустят, – улыбнулась Люся, но адрес больницы назвала, и номер палаты сказала. – Привет Коле!

На глаза стали наворачиваться слезы.

– Чего вы плачете, больная? Коленки заживут, эка невидаль!

– Меня Людмилой зовут. Плачу оттого, что друзья хорошие, оттого, что любим, друг друга с детства, что все почти закончилось…

Но произнеся последнюю фразу, Люська поняла, что ничего еще не закончилось. Что Хмурый пропал не случайно, что есть где – то еще тот, кто затеял и эти похищения, и охоту на Игоря. И охота эта будет смертельной, иначе как можно у нормального человека отнять его собственность, пусть и интеллектуальную и выйти сухим из воды. Значит, Игоря должны убить, после того, как он откроет им тайну своего ключа или что там им больше требуется.

Из задумчивости Люську вывел грустный голос Галины. Девушка жаловалась на судьбу, на отсутствие друзей в ее жизни:

– …ни в школе, ни в училище, так по жизни одна и иду…

Дошел до Люськи смысл исповеди.

– Да вы молодая совсем, у вас впереди еще столько встреч будет! И знаете что?

– Что? – приблизила Галина свои очки к Люськиному лицу.