– Да ты что, зассал? Кто поймает? Десять километров отъедем, а там уже всё. Свалили. И в Белопорт… А там не жизнь, а малина. Не то, что здесь.
Они говорили очень тихо. Но по каким-то хитрым законам акустики этого старинного здания звук доходил прямо до того угла, где лежал Молчун.
Миронов тоже родом из дальних краёв, но не из Сибири, а с юга. Пришёл в отряд примерно в то же время, что и Саша, был примерно такого же возраста, хотя выглядел старше из-за усов и более массивного телосложения. Не сказать, чтобы они были близкими друзьями, но в какой-то мере друг друга поддерживали, поскольку оба считались тут чужаками.
Андрюха рассказывал, что родом он из Воронежа, но там, мол, жизнь не сахар. Что тоже бывал под Москвой. Что ходил с караванами, служил охранником, а потом его списали из-за травмы ноги. Ногу он подлечил, но устраиваться на другой караван не стал, а подался в Питере в наёмники. Хотя часто говорил, что хочет вернуться в свои края.
Или дальше на юг, в Краснодар (про Орду он не слыхал ничего). Младший знал только Красноярск, который был ещё севернее и восточнее, чем его Западная Сибирь, и скорее всего жизни там не было. Но потом он понял, что это разные регионы.
А ещё Миронов рассказывал байки про Белую Русь. Мол, была такая страна, и от войны не пострадала. Младший не спорил, но сомневался, что она существует. Именно как страна, а не просто ещё одно скопище руин. Если бы она была, о ней бы слышали. Миронов описывал это место как край изобилия, где даже палка прорастёт, стоит её в землю воткнуть, где есть тёплое море и много дичи в лесах, да ещё овощи на полях растут размером с арбуз. И белые скалы, между которых течёт река чистейшей воды, впадающая в то самое море. А в нём и рыба, и омары, и устрицы, и чего только нет. И, мол, где-то там есть город Белопорт, и за его стенами – настоящая цивилизация. Не то, что здесь.
– Не знаю такого города, – ответил второй. – Нет такого на картах. Может, ты гонишь, Андрюха?
Голос был Сашке вроде знаком, но по полушёпоту он не мог точно определить, кто это.
– Дурак, – чуть громче произнес Миронов. – Белопорт есть. Зуб даю. Его после Звездеца основали. Называется так не потому, что он белорусский. А потому что белый… это типа как чистый, светлый. Мне один отшельник рассказывал. Там среди жителей кого только нет. И русские тоже. Все, кто бежал в войну, включая турков и греков. Но все дружно живут. А сам он на Чёрном море. Зуб даю, что есть. Еды – завались. И порядок, не бандитский, а людской. И правитель мудрый. А не эта свора шакалов. Да не дрейфь ты. Один раз живём! Бог не выдаст, свинья не съест. Пошли! Как раз сегодня небольшой караван выходит…
– Мне чувак из охраны подмосковных торговцев говорил, что южнее Бывшей теперь никто не ездит. Там какие-то проблемы. И не радиация. А какие-то кочевники. Берут поборы. А могут и угнать. Или перерезать всех.
– Не ссы, прорвёмся. Это давно было. Всё уже утряслось. Нападут бандиты – отобьёмся. А будут серьёзные люди за проезд брать – заплатим, вскладчину всем составом. Там на юге и баб найдём. Там они не то, что здесь, не кислые и холодные, как протухшая селёдка. Дают охотнее, сами горячие… Картинки показывал в журнале, помнишь?
– Ну, пошли, – отвечал второй; похоже, последний аргумент стал для него решающим. – Открывай окно.
Всё это время Младший лежал тихо, неподвижный как камень. Готовый, если что, заорать и поднять тревогу. Через минуту всё смолкло. Дезертиры ушли.
«Один раз живём», – вспомнил Младший слова Андрюхи. Будда или Кришна, про которых он читал ещё в детстве, с этим поспорили бы. Но главное, что для некоторых «один раз» – означает урвать как можно больше. А для Младшего это – повод прожить жизнь, чтобы не было стыдно. И ведь даже «стыдно» у каждого – своё. Ему бывало стыдно, когда он ничего не мог сделать в критических ситуациях. Или если шёл по пути наименьшего сопротивления и не следовал моральному компасу, о котором ему говорил дед.
Сейчас – стыдно не было. Это не его дело и не его заруба. И морали тут нет никакой. Остаться живым и здоровым – главное. А стать героем, получить награду или просто похвалу, как крутой мужик… похвалу, может, и услышишь, а на материальные награды руководство «котов» было очень скупым. Поэтому выдавать парочку, поднимать тревогу он не захотел. Ему вообще стало безразлично. Не было и страха, что они – лазутчики бригадиров, что перебьют всех. Ничего… Как будто это происходило не с ним, как будто это – одна из бродилок, которые были у деда на компьютере, пока тот был исправен. Понарошку. Квест. Игра.
Появилась даже мысль увязаться за ними. Раз уж какой-то караван всё-таки отправляется. Но Молчун быстро отмёл её. Не возьмут, а если заметят на том же караване, то решат, что он шпионит, и грохнут. Этот путь пока закрыт. Оставалось плыть по течению.