Час рыси

Имечко это прилипло к девушке Ирине пять лет назад, почти сразу же по приезде в Москву откуда-то из глубин бескрайней российской провинции. Обладая ангельским личиком вкупе с идеальной фигурой и железной хваткой провинциалки, Ирина-Илона повторила на свой манер хрестоматийный подвиг Ломоносова с той лишь разницей, что простой архангельский мужик шел в столицу, обуреваемый жаждой знаний, а Ирина-Илона страстно желала «шикарной» жизни исключительно в среде богемы — артистов, художников, поэтов, писателей... Как и Михайло Ломоносов, прибывший из провинции в центр, уже обладая кое-какими фундаментальными знаниями, девушка Ирина не чуралась самообразования. Она свободно владела английским, недурно изъяснялась по-немецки и могла связать пару слов на французском и испанском языках. Еще она умела прилично играть на фортепиано, выучила наизусть с иностранной кассеты курс аэробики, без запинки могла перечислить всех художников-авангардистов начала века, а также процитировать по памяти добрую половину стихотворных шедевров некогда запрещенных поэтов. Все, что могла дать ей провинция, где в клубах и Дворцах культуры на копеечных должностях тихо спивались выпускники столичных гуманитарных вузов, все знания, которые можно было почерпнуть в безлюдных библиотеках, листая подшивки перестроечного «Огонька», все это девушка Ирина с жадностью впитала и благополучно переварила.

Естественно, она приехала поступать в театральный. Само собой, провалилась. И, разумеется, ей сказочно повезло — в нее по уши влюбился один характерный актер одного широко известного в узких кругах театрика, что ютился в подвале бескрайних московских новостроек. Познакомились они в тот момент, когда несчастные абитуриенты актерского факультета сгрудились у вывешенных списков с именами будущих звезд отечественной сцены. Характерный актер подвального театра ежегодно присутствовал при сем судьбоносном для молодежи моменте и, стоя поодаль, заинтересованно вглядывался в заплаканные личики отвергнутых Мельпоменой юных созданий. Он сразу же наметанным взглядом приметил Ирину, подошел, утешил и тем же вечером лишил ее девственности в своей однокомнатной, бедно обставленной квартирке.