Час пробил

На пляже его отсутствие будто и не заметили. Вокруг режиссера — обычная суета и гомон. Наташа озорно смеется, режиссер с восторгом смотрит на нее, она замечает восторг в его глазах, нельзя сказать, что он ей неприятен. Кто он — восторг или режиссер? Какая разница! Прелестное утро последнего дня улетучилось и не вернется больше никогда, оно выпорхнуло из их комнаты, как бабочка-инкрустация, в тот момент, когда Жанна постучала в дверь.

Все идут купаться. Наташа в каскадах брызг, Жанна величава, как на проходе по проспекту, плывет к буйку и обратно: тут она целиком за дисциплину — если нельзя заплывать, значит, нельзя. И по габаритам и вообще она вполне может претендовать на титул богини ОС — ВОДа.

«Жанна — странна!» — рождается у Лихова. Да, не вызывает симпатий поначалу. Громогласна, суматошна Настороженна — привыкла сносить удары судьбы. А если приглядеться, что скрыто за мишурностью поведения? Детская восторженность, вера в победу добра, желание раствориться в других. Сколько таких жанн делают тысячи и тысячи дел, будто незначительных, не требующих, на первый взгляд, каких-то особенных способностей, делают,⁴ не жалуясь, изо дня в день, из года в год. Изыми жанн из общества, и оно замрет. Жанны, как муравьи-солдаты, выполняют черновую работу, без мужества им не обойтись. Почему? Да потому, что остаются в тени. А человек создан для света. Жанны жертвуют сейчас собой, чтобы навсегда изгнать тень из жизни будущих поколений. Они не говорят вслух, но всей сутью своей, всем существом, внутренним поведением требуют: пусть свет будет для всех! Надо же — влюбилась в режиссера… И, конечно, укрепит его своей любовью, поможет избавиться от инфантильности, стать взрослее, вообще стать. Кем-то.

Лихов дожидается, пока очередной невысокий, но сильный вал, обнаружив желание Жанны выйти на берег, увлекает ее обратно в море. Протянул руку, вызволил из круговерти. Она тихо сказала: «Спасибо». Всего одно слово, но теперь Лихов не сомневается: они поняли друг друга.

Жанна скрывается в кустах. Несмотря на то что есть комфортабельные раздевалки, некоторые никак не могут отделаться от привычек времен разрухи и переодеваются только в кустах. Может быть, так они чувствуют себя ближе к природе? Впрочем, эти мысли уже вдогонку — о бывшей Жанне.

Режиссер с маху падает на песок и разражается: «Капитан, капитан, подтянитесь…»