Час гончей (СИ)

— Барон Власов Семен Евгеньевич, — торопливо сообщал Алекс перед очередным заходом. — Человек вроде неплохой, но очень себе на уме. С отцом на короткой ноге, ведут один совместный бизнес…

— Мессир Павловский, — после короткого приветствия произнес барон, — весьма-весьма наслышан о ваших успехах… Ваш отец, признаюсь, меня пугал, а с вами интересно было бы пообщаться. Могу я обратиться к вам в агентство?..

— Князь Игнатьев Олег Александрович, — чуть тише зашептал Алекс, указывая на представительного мужчину у окна. — Они с отцом на ножах. Пару лет назад не поделили весьма прибыльное производство. С тех пор лично не общаются, но не пригласить нельзя…

— Мессир Павловский, — усмехнулся после знакомства князь Игнатьев, — признайтесь, какими чарами вам удалось добиться расположения госпожи Люберецкой? Мои цветы были отвергнуты с десяток раз…

— Графиня Белецкая Елена Игоревна, — дал очередную сводку Алекс, подводя меня к женщине средних лет, задумчиво вращавшей бокал в руке неподалеку. — Вдова, своих детей нет, но очень их любит. Вообще она очень мягкая, ранимая, вида крови боится… Ну а так — деловой партнер отца. Когда брат заболел, очень помогла. На совместном предприятии была проверка, и она взяла на себя все хлопоты…

— Мессир Павловский, очаровательные у вас спутницы, — улыбнулась графиня, плавно качнув бокалом в сторону двух моих красавиц. — Почему вы не выводили их в свет раньше?

— Да ладно, — улыбнулся следом княжич, — вы наверняка узнали госпожу Люберецкую.

— Конечно, — кивнула графиня, — но рядом с мессиром она сияете еще ярче, чем на сцене. А вторая девушка кто?

— Моя подруга детства, — ответил я, глядя на подмигнувшую мне Улю.

— Завидую вашей молодости, — вздохнула графиня. — Подруга моего детства уже давно мертва…

— Граф Татищев Владимир Николаевич, — Алекс повел меня к следующему гостю. — Давний приятель отца, еще по университету. Немного вспыльчив, но в целом человек хороший. Женат, двое детей…

— Извини, конечно, — ворчал Глеб, пытаясь разобрать очередные каракули, — но даже курицы пишут чище, чем твой отец…

В ответ я подкинул ему еще бумаг. Когда вся наша компания вернулась с приема, уставшие сиять девчонки упорхнули наверх, а мы с другом направились в мой кабинет разгребать записи отца. Клочков, обрывков, заметок на полях в его столе была целая уйма — в каком-то более адекватном виде свой рабочий архив он, увы, не вел. Оставалось надеяться, что среди этой безразмерной кипы будет хоть что-то полезное.

— Ну вот это что за слово? — Глеб протянул очередной клочок мне. — Баратун? Барабум? Бара-что?..

— Барабун, — поправил я.

Среди кучи отцовских записей одно имя встречалось гораздо чаще остальных.

— Барабун, да, — со вздохом подтвердил Савелий, когда я позвонил ему чуть раньше за разъяснениями. — Ваш отец не любил это имя.

— И почему же?

— Это был его провал, — ответил мой приказчик. — Единственный, кого не смогли найти Ночные охотники…

Было бы неплохо спросить у Садомира почему, но спрашивать уже было не у кого.

— Барабун и крыса, — прочитал следом каракули Глеб. — Причем крыса не абы какая, а с большой буквы. Крыса…

Так отец в данном случае называл светского некто, кто помогал его заклятому врагу скрываться от правосудия — ну или кем там себя отец считал.

Еще немного покопавшись в бумагах, мы наконец разошлись по комнатам. Моя встретила меня тишиной, интимно притушенной лампой и лежавшей в постели Улей в алом кружевном комплекте из тонкого лифчика и не менее тонких трусиков.

— Потрясающий был вечер, — игриво улыбнувшись, моя прелестница поманила меня к себе. — Ненадолго почувствовала себя одной из них. Достойной тебя…

— Если начнешь в этом сомневаться, — я с улыбкой подошел к ней, — мне придется тебя наказать.

— Накажи, — охотно отозвалась она.

Однако мы еще не успели ни к чему приступить, как в дверь раздался негромкий аккуратный стук.

— Ты не против, — Уля перехватила мой взгляд, — если к нам сегодня присоединится третий?

— Только если не Глеб.

— Я, — хмыкнула на пороге Ника и, захлопнув дверь, сбросила на пол халатик, под которым оказался еще один прелестный кружевной комплект.

Люблю, когда всего в двойном размере.

Линзы с громким стуком упали на будуарный столик, и графиня Белецкая раздраженно потерла глаза, которые приходилось прятать целый вечер. В человеке не так легко почувствовать Темноту — зато ее можно увидеть. Хмурясь, она подняла взгляд на висевшее на стене зеркало. Радужка аж пылала чернотой, словно заливалась ею изнутри — вот как ее сегодня взбесили.

В памяти до сих пор стояло это лицо, эти темные волосы, эти серые глаза, эта улыбка… Когда она увидела эту девицу на приеме, сердце чуть не остановилось в груди. Словно призрак далекого прошлого поднялся прямо из могилы и как ни в чем не бывало вышел погулять. Мертва и там бы оставалась, сука!

Но нет, сегодня к ней заявилась точная копия ее почившей кузины, и графиня прекрасно поняла, что это значит. Кое-кто много лет назад ее обманул.