Час героев

Эта война была не американской. Не для американцев. Очередная маленькая и грязная, чисто европейская война, в которой люди даже не совсем понимают, за что и ради чего они проливают свою кровь. Здесь не было ни линии фронта, ни явно выраженных группировок, ни политической платформы, которую не смогли достичь силой слова и теперь пытались достичь силой оружия. Это даже сложно было назвать войной Запада Украины против Востока Украины. Едва ли не половина полицаев и эсэсовцев в восточных землях была уроженцами этих же мест. Мутный, деклассированный, люмпенизированный элемент с закрывшихся шахт и заводов, с разрушенных напрочь колхозов, годами не работающий, гонящий самогон, подворовывающий. Им сказали – можно, – и они пошли грабить и убивать, пошли угнетать собственный народ... да и какой народ у этих опустившихся бродяг, к какому народу они вообще могут принадлежать? И в то же время – с Запада и особенно с Центральной Украины – многие ушли из страны, стали беженцами, а кое-кто – взялся за оружие.

Потом начался второй этап перековки. Его четыре раза вывозили в лагеря беженцев, переодев в русскую форму, его и еще каких-то поляков. Бежать... да достаточно было крикнуть, что это пшеки – и беженцы голыми руками разорвали бы их на части. Беженцы... бараки в чистом поле, там, где раньше были фермерские поля, нищета, убогость, неустроенность – и оружие в руках. И вера. О, сколько было веры в этих людях, веры в то, что они вернутся на свою землю и станут там жить, как они хотят. Он не понимал их языка – но язык веры не требует слов. Это было страшнее, чем в Афганистане. В Афганистане можно было утешать себя тем, что они – не такие, как мы. А тут...

Потом был бой. В ту ночь он сидел в своей одиночке и не знал, что происходит наверху. То ли их пришли освобождать, то ли их пришли убивать. Потом у его камеры появился человек... это был один из тех, кто брал его в плен, тогда, в Донецке. Человек был перевязан, наспех, неумело и в руках его был автомат. Он посмотрел на пленного, потом повернулся и ушел.

Все было понятно без слов...

Аэропорт Борисполь

– Ракета пошла!

Несколько человек, столпившись у единственного экрана, на основной изображение не выводили – напряженно ждали, отсчитывая секунды.

Полыхнуло белым.

– Промах, – констатировал оператор.

Контр-адмирал Бьюсак стукнул кулаком по стенке контейнера.

– В чем дело?!

– Сэр, этот тип ракеты не предназначен для поражения подвижных воздушных целей. Танк не может двигаться со скоростью сто тридцать миль в час, а вертолет – может. Мы потратили впустую уже три ракеты.

– Пусть группа «Каппа» зачистит воздушное пространство.

– Сэр, подтверждена повышенная активность русских в секторе. «Новембер-Чарли» докладывает об активной работе средств радиолокационного наблюдения, сейчас они выдадут на экран точки работы станций.

– Засекайте изображение! Дайте карту!

Изображение Ростова снова сменилось изображением всего региона.

– Есть.

– Оценка угрозы...

С первого взгляда становилось понятно, что дело – совсем дрянь. Активен как минимум один дивизионный комплекс ПВО. С400 или С300 одной из последних модернизаций. Работали и другие комплексы, мобильные – и не меньше десятка.

– Пусть «Джаммеры»[66] их подавят! Черт, у нас там люди!

Заместитель директора АНБ Джед Горинг понял, что дело пора брать в свои руки. Он уже просчитал, что за все ответит Бьюсак, в конце концов – операция была полностью на нем. А вот ему, для того чтобы не влипнуть в дурнопахнущую историю – следовало бы сейчас показать, что он не имеет никакого отношения к этому провалу, и более того – пытался как мог остановить безумца Бьюсака, бросающего в бой, как в топку, все новые и новые силы.

– Сэр, я рекомендую не посылать туда «Джаммеры», – сказал он громко и четко, понимая, что все пишется.

Контр-адмирал развернулся на каблуках, глаза его метали молнии.

– Что вы сказали, мистер Горинг?

Слово «мистер» он нарочно выделил, показывая тоном пренебрежение к гражданским. Но заместителя директора АНБ так было не пронять.

– Я говорю, сэр, что имеющихся у нас сил, в том числе резервных – явно недостаточно для того, чтобы подавить дивизион современной ПВО и мобильные установки. Не стоит забывать и о том, что неизвестные средства ПВО действуют в самом Ростове, а фактор внезапности утерян, русские уже пришли в себя и поднимают истребители. Мы не располагаем силами достаточными, чтобы устраивать «битву за Англию»[67], сэр. Это не Абботабад, сэр. Конечно, командуете здесь вы, сэр. Но я настаиваю на том, чтобы мое мнение как специалиста было учтено, сэр.

– То есть вы хотите бросить сбитые самолеты на погибель? Сдать экипажи русским? – попытался хоть как-то спасти ситуацию Бьюсак.

– Сэр, то, что произошло – уже произошло, – и дальнейшая эскалация событий ни к чему хорошему не приведет, мы не только не выручим тех, кто остается там – но и понесем новые потери. Сэр, я полагаю, что приказ о посылке туда «Джаммеров» и истребителей следует согласовать с комитетом начальников штабов, сэр.