Чарующие сны

– Квартирника. Ну, не совсем карлика, просто мужичка маленького роста и, главное, с тридцать вторым размером обуви. Бывший верхолаз. Какая-то там стройка на Севере прикрылась, его и сократили. Он в Питер вернулся и давай верхние этажи бомбить. По веревочке с крыши слезет и в форточку, благо рост позволяет. Волков уже всех здесь с этим самым сожрал. Карлик, это ж надо! Во, слышишь? Летит, Тунгус Метеоритович…

В эту секунду дверь распахнулось, и в комнату влетел Славик. Вид у него был прям как у рэкетира, приготовившегося к крутой разборке. Кивинов на всякий случай сел.

– Ага, Кивин! Ну что? Додразнился? Чертики, говоришь? А вот это видел? – Славик помахал у него перед носом какой-то бумажкой. – Значит так, еще раз мне свой материал подсунете, морду набью! Тебя это тоже касается, – посмотрел он на Мишу.

Затем, помахав руками с бумажкой, побрызгав слюной и пораздувая щеки, Волков помчался дальше, вероятно, донести эту радостную новость до ушей Дукалиса.

Кивинов перекрестился и, посмотрев на Мишу, рассмеялся:

– Ну, Волков дает, халявщик старый!

Миша тоже улыбнулся, но потом снова нахмурился и произнес:

– Короче, с Альбертом облом. Не тот это.

– Я уже понял.

– С тебя пузырь. Я там чуть не подрался.

– Мишель, ну я же предупреждал – поосторожнее, намеками, жестами.

– Что ты меня учишь? Не дурнее, наверное. Я уж ему и так, и сяк. А он как деревянный – сидит и репу чешет. Жена тут же плечами пожимает. Наконец достало меня все это, я его в лоб и спрашиваю – ну что ты баки мне забиваешь, Аль-бертик, да тебя пол Сан-Гига с этой Ритой видело. Блефанул, короче. Там такое потом началось. В общем, с тебя пузырь.

– Ладно, – ухмыльнулся Кивинов. – На завтра только ничего не планируй, в один адресок надо будет смотаться. С утра, скорей всего. Похоже, дельце принимает серьезный оборот.

– У тебя все время серьезные обороты. Вон, с Дукалисом езжай или с Каразией.

– Не ной. Мне тебя сам Соловец отдал. Готовься. Гирю потягай, что она у тебя без дела ржавеет?

Соловец выдохнул очередную порцию беломорного дыма, ослабил галстук и зло посмотрел на собеседника.

– Это что такое? Это вы называете работой? – тыкал пальцем в дело сидящий напротив него молодой человек в строгом костюме. Во второй его руке был зажат позолоченный «паркер», ладно гармонирующий с модной оправой очков на носу.

– Вы знаете, что все действия по делу должны документироваться? На любой шаг должна писаться справка!

– Знаю.

– Плохо вы знаете. Так, кто это дело заводил? Петров? Где он?

– Не знаю. Уехал по делам.

– А что вы вообще знаете? Почему не все страницы пронумерованы? Я в других районах был, там тоже не идеал, но у вас – ни в какие ворота…

Проверяющий перелистнул еще пару страниц.

– Послушайте. Вы приказ 001 хорошо изучали? Или даже в руки его не брали?

– Не брал. – Соловец не хотел ввязываться в бесполезную полемику и сдерживал себя, яростно покусывая гильзу папиросы. К постоянным проверкам он уже привык и относился к ним философски, как к чему-то неизбежному.

– Очень плохо. Если бы вы его изучили, то и «глухарей» бы меньше было. – Демагогические фразы ревизора, похоже, были заучены наизусть, как и номера приказов. Соловец не выдержал.

– Давайте так сделаем, – зло произнес он, – вон у нас в камере сидит мужичок. Он по пьяни своего собутыльника ножом ткнул. Естественно, не колется, так как свидетелей нет. Преступление тяжкое. Так вот, сначала вы его расколоть попробуйте, зная все приказы, а потом я, не зная приказов. И поглядим, у кого лучше получится!

Проверяющий на мгновение смутился, но, быстро оправившись, вновь завел старую песню:

– Не надо, не надо уходить в сторону. Заводить рака за камень. У вас своя работа, у меня – своя. И вот за эти дела безобразные вам придется отчитываться.

– Ага, как в кино. Он не должен уметь сам, он должен уметь учить других. Так что ли?

– Хватит, хватит. А это чье дело? Волкова? И вы тоже не знаете, где он?

– – На краже.

– Ну, ладно. Но почему план мероприятий не утвержден руководством? Руководство вообще контролирует работу по делу?

Соловец молчал.

– Значит так, я вынужден буду написать рапорт и представление по итогам проверки. Это не работа – это издевательство над работой. Какие меры будут приняты по моему рапорту, я пока сказать не могу, но, думаю, не самые приятные для вас. Много, очень много у нас кадров в милиции, не желающих работать по-новому, поэтому надо принимать меры.

Соловец с силой вдавил папиросу в пепельницу.

– Ах вот зачем ты тут копаешься?! Кадры тебе не нравятся?! Устарели, говоришь?! Поменять возникла необходимость? Где ж такие умные? Велели накопать – будет сделано? Что ж ты в эти дела пальцем тычешь, человек с новым мышлением?! Это же анахронизм! Весь мир над нами смеется, а у нас вместо компьютеров вот эти гроссбухи до сих пор. Конечно, удобно, кто-то мешает – можно убрать. Так ты бы тут эту комедию не ломал, а сразу бы свое представление строчил.

Соловец уже орал в полный голос.