Чаромора

Настал день, когда он поднялся с кровати и пошёл по комнате. Увидев зеркало, моряк остановился перед ним и принялся разглядывать себя.

— Вот тебе раз! У меня же теперь половина волос чёрные! — воскликнул он, ощупывая свою голову.

Чаромора подошла к нему поближе и внимательно оглядела его.

— Н-да, — протянула она. — Бывает и так: как ни стараешься, всё равно осечка. Если желаешь, я могу тебе все волосы в чёрный цвет перекрасить.

— А опять в светлый нельзя? — спросил моряк.

Чаромора пожала плечами.

— Что ж, если ты так хочешь, можно и в светлый. Но поверь мне, чёрные волосы идут тебе куда больше.

Но моряк всё же захотел стать снова светловолосым.

Чаромора велела ему натаскать полный чан воды, затем вскипятила её. Не переставая ворчать, она бросила в чан щепотку какого-то белого порошка, который до этого долго искала по всем шкафам. Когда вода немного остыла, Чаромора предложила моряку вымыть ею волосы.

Моряк помыл голову и поспешил к зеркалу. Волосы его приобрели прежний цвет. Но произошло что-то совсем странное: волосы сияли и сверкали, образуя вокруг головы нимб.

— Спаси и помилуй! — воскликнул моряк. — Неужели моя голова будет теперь всегда сиять, как свеча?

Чаромора рассердилась не на шутку.

— Тебе ничем не угодишь! В старые времена люди были готовы отдать всё, чтобы только обзавестись вот таким сиянием вокруг головы! — сказала она.

— Куда же я в таком виде пойду? Меня же засмеют!

— Ладно, будь по-твоему, — сказала Чаромора. — Пойди потри голову морским песком, он снимет это сияние.

Моряк опрометью выскочил из избушки и поспешил на берег. Схватив полные пригоршни песка, он тёр и скрёб голову до тех пор, пока до неё и дотронуться стало больно. Тогда он вернулся в дом и взглянул в зеркало. Сияние почти совсем исчезло. Непосвящённый человек ни о чём бы и не догадался. Моряк успокоился.

— Если бы всё это случилось не со мной, я ни за что не поверил бы, что от таких смертельных увечий можно вылечиться одними каплями. Врачи сделали бы мне не меньше семи сложнейших операций, — сказал он Чароморе.

— Ну что ж, — презрительно молвила Чаромора. — Иные не верят и тому, что видят собственными глазами. Никаких особо тяжёлых повреждений у тебя не было. Руки-ноги да печёнки-селезёнки — всё при тебе. Вот если бы чего-нибудь недоставало, то, пожалуй, я так легко не справилась бы.

Моряку не терпелось вернуться домой.

— Перевези меня на лодке, — попросил он, — А то родные волнуются.

Но Чаромора ответила, что лодки у неё нет.

— А как же ты попадаешь на материк? — удивился моряк. — Как ты можешь жить тут, отрезанная от всего света?

— Что за глупые вопросы ты задаёшь! — воскликнула Чаромора. — Здесь мой дом. Я не смогла бы жить в том твоём мире вдали от моего дома.

— Но разве тебе не хочется иногда покататься на автомобиле? — спросил моряк. — Или посмотреть цветные телепередачи?

— Не знаю. Пока у меня такого желания не возникало.

— Неужели и мне придётся навсегда остаться здесь? — приуныл моряк. — Или я всё-таки попаду когда-нибудь домой?

— Поживём — увидим. Если от моего воздушного шара будет ещё какой-нибудь прок, я смогу переправить тебя на материк, — ответила Чаромора и сразу же принялась вдевать нитку в игольное ушко.

От воздушного шара остались одни клочья, да и они, облепленные мокрым песком, слиплись в комок. Верёвки частью оборвались, местами намертво перепутались, иные совсем исчезли.

Пришлось здорово над ним потрудиться. Не раз терпение Чароморы готово было лопнуть, и она в сердцах отбрасывала иголку в угол. Но моряк стойко продолжал распутывать верёвки, и каждый раз ему удавалось уговорить и старуху снова заняться починкой. Наконец воздушный шар был приведён в пристойный вид. Пёстрый от многочисленных стежков, он стал похож на лоскутное одеяло.

Оставалось дождаться тёмной ночи.

Чаромора и моряк уселись перед домом среди кустов шиповника и принялись ждать. Солнышко пригревало, и цветы шиповника сладко пахли.

— Послушай, Чаромора, скажи на милость, почему ты вообще решила меня спасти? — спросил моряк, удобно расположившись на траве.

— Не спаси я тебя, твоя гибель легла бы тяжким грузом мне на сердце, я бы просто места себе не находила.

Постепенно тени удлинялись. Скоро наступили сумерки, затем вечер перешёл в ночь, и воздушный шар перенёс Чаромору и моряка на материк.

• • •

Вернувшись домой, Чаромора почувствовала, что её бьёт озноб. Жестокие приступы кашля сотрясали всё тело, нос заложило, горло опухло. В пояснице кололо, будто туда вонзили острый нож. Голова кружилась, ноги дрожали, и вся она горела, как в огне.

— Ах ты моя горемычная! Ну и продуло же тебя во время шторма! — причитала с восторгом старуха, дрожа в лихорадке.

А всё дело в том, что Чароморе ужасно нравилось болеть.