Чародейский рок. Чародей и сын

— Понятия не имею. Но у меня такое чувство, что я появился именно тогда, когда все это началось. И Хут тоже. Но нам кажется, что пошло это с юга. И с запада, само собой, тоже.

Гвен неуверенно посмотрела на Рода. Тот кивнул и сказал:

— Что ж… Думаю, лучше ничего не придумаешь, как только топать в ту сторону, откуда прилетают камни. Но вот что интересно: именно этот камешек летел на север.

— И мне так показалось, — признался Пинбол. — Они растут, как растет дерево, ответвляются от общего ствола, но корни лежат на западе. Да, на западе и на юге. Но как только какая-то ветка старится, ее музыка как бы меняется, а потом и она начинает распространяться, и поэтому вы можете найти два камешка с совершенно разной музыкой, лежащих совсем рядом.

— Следовало бы приклеивать к ним ярлычки, — проворчал Род. — На самом деле мы именно так и проследили за этим ответвлением: нашли камешек рядом с другими. Ну что же, спасибо вам за помощь. Пойдем на запад.

— Господин мой, — заметила Гвен, — мы говорим ни с кем.

Род изумленно огляделся по сторонам и понял, что мудрец Пинбол исчез.

— Вот тебе и раз! Не очень-то вежливо с его стороны уходить не попрощавшись.

— Прощайте! — послышалось с высоты.

— Ху-у — у-у! — прокричала невидимая сова.

Род и Гвен переглянулись и поспешно зашагали к лесу, темнеющему впереди. Род обернулся и бросил через плечо:

— Пока!

10

А за много миль от этого места дети шли за проводником, которого к ним приставил Пак.

— А что такое вампир? — спросила Корделия.

— Осторожнее, — послышался тоненький голосок впереди, — тут корень из земли торчит, не оступись.

— Ой, вот спасибо тебе, эльф. — Корделия приподняла подол юбки, аккуратно перешагнула через корень и пошла дальше за человечком ростом не выше фута. — Трудно идти, когда в лесу темнеет.

— Скоро наступит ночь, — проговорил Векс, — а это то самое время, когда вампиры наиболее активны. Нам следует вернуться домой и прийти сюда днем, когда злодей спит в своей пещере.

Магнус нахмурился.

— Почему он спит днем?

— Потому что если его коснется свет дня, он превратится в горстку пепла, — автоматически ответил Векс, тряхнул головой и смущенно добавил: — Что это я такое говорю? Вампиры — мифические, вымышленные существа!

— В Грамсрае любая выдумка может обрести вес и плоть, — заверил робота Магнус. — Но ты не ответил Делии, Векс. Что такое вампир?

Векс испустил вспышку «белого» шума и ответил:

— Вампир, дети, это такой человек, который не может жить, если не пьет крови других людей.

Корделия в страхе остановилась и замерла. Джеффри присвистнул.

— Гадость какая, — проговорил Грегори и сильно побледнел.

— Почему же другие люди позволяют таким мерзавцам жить? — возмутился Магнус.

— Они не виноваты, Магнус. Когда люди узнают о существовании вампира, они, как правило, пытаются убить его, но чудовищ невозможно убить просто так, потому что они, строго говоря, уже не совсем живые.

— Бессмертные? — осведомился Магнус.

— Пока от них не избавишься — да. Вампира можно остановить на бесконечно долгое время рядом способов: можно вонзить ему в сердце осиновый кол и захоронить это сердце на скрещении дорог, а еще можно его сжечь.

— А как же души? — прошептала Корделия.

— Моя программа не позволяет мне рассуждать о делах духовных, Корделия.

— Значит, точно про это никто не знает?

— Наверняка души вампиров потеряны для Господа! — пылко вскричал Джеффри. — Разве они не повинны в смерти невинных людей?

— Не совсем. Вампиры чаще всего не выпивают у человека всю кровь — так, что тот в итоге умирает. Но после того как кого-то несколько раз посетит вампир, такой человек и сам, в свою очередь, становится вампиром.

— Не может быть! — воскликнула Корделия. — Так вот на что обрекла Арахна ту девушку, которую продала вампиру?

— Мы должны спасти ее! — решительно заявил Джеффри, но тут же неуверенно нахмурился. — Или она уже стала такой же, как он?

— Откуда нам знать? — пожал плечами Магнус.

— Судить об этом можно по тому, как она себя ведет. Если она безучастна и слаба, это означает, что вампир продолжает питаться ее кровью, а если она полна сил и сгорает от алчности — значит, она уже превратилась в вампиршу.

— Если так, то как увидим ее, так сразу все и поймем, — заключил Магнус и покачал головой. — Если хоть что-то рассмотрим в такой темноте.

— Пока еще не так темно, — проговорил шагающий впереди эльф, раздвинул перья папоротника и прошептал: — Тс-с-с!

В призрачном сумеречном свете перед детьми предстала лужайка перед высокой скалой. Внизу чернел вход в пещеру высотой семь футов и шириной четыре. Перед входом земля была утоптана, по обе стороны высились холмики гравия. По всей вероятности, посреди гравия лежали и музыкальные камешки: по лужайке разносилась мелодия, сопровождаемая тремя аккордами. Перед пещерой танцевала девушка, повинуясь жестким ударам басовых нот. Она была так измождена и бледна, что даже не верилось, что она способна сама передвигаться. На вид ей было лет шестнадцать, а в этом возрасте положено сиять и искриться радостью юности, а у этой бедняжки глаза были потухшие, полуоткрытые.