Чародейский рок. Чародей и сын

И Род увидел алтарь, окруженный высокими горящими факелами. «Алтарь» стоял в углублении типа амфитеатра, и перед ним стопилось множество людей. На вид у них не было ничего общего, кроме того, что все они были грязные, растрепанные и оборванные, одетые как попало — ярко и разномастно. Объединяли эту разношерстную толпу голоса и движения. Люди пели и раскачивались в такт с еле прослушивающимся ритмом, почти заглушенным визгливыми, пронзительными, отрывистыми нотами. Перед «алтарем», лицом к публике, стояла женщина в темных одеждах, отливавших металлическим блеском. Женщина совершала какой–то сложный ритуал, двигая ножом и посохом. Движения у нее были резкие, беспорядочные, почти судорожные.

Внимание Рода привлек гигантский кокон, возвышавшийся над местом сборища — да он привлек бы внимание любого, кто бы его увидел, потому что это была огромная воронка смерча, странным образом держащаяся на одном месте, — так сказать, стационарный торнадо. Род даже представить себе не мог, что удерживало смерч и почему он не причинял разорения окрестностям. Вероятно, тут действовала какая–то новая и невероятно мощная форма псионной энергии. И даже шум, издаваемый смерчем, звучал как–то приглушенно, как бы издалека. Этот сдавленный рев служил фоном для скрежещущей музыки, сопровождавшей церемонию у подножия воронки смерча.

Неожиданно картинка от края до края заполнилась пламенем. Дети вскрикнули, закрыли глаза ладонями, отвернулись. Гвен болезненно зажмурилась, Род мгновенно прервал связь с Вексом. Мгновение все молча смотрели друг на друга.

Наконец отец Телониус проговорил:

   — Хорошо, что глазами вашего робота нам удалось увидеть хотя бы это.

   — Да, — измученно отозвался Род. — Вопросов быть не может, верно? Колдунья заметила нашу слежку, взорвала камеру, и она разлетелась на мелкие кусочки.

Почти инстинктивно Род взял за руку Гвен. Она в ответ сжала его пальцы, понимая, что так напугало мужа. Ведь и ее могло точно так же разнести на мелкие кусочки, но теперь Род радовался тому, что она стоит рядом, живая и невредимая.

   — Мы могли бы изготовить другое средство для видеонаблюдения, — сказал Векс.

   — Отрадно слышать. Ну а этот эпизодик ты, конечно, вряд ли записал?

   — Конечно же, я его записал, Род. Того требует стандартная операционная процедура. Хочешь просмотреть отснятый материал?

   — Да, материал записан, — сообщил Род монахам. — Хотите посмотреть?

   — Да, — с неожиданной решимостью отозвался отец Телониус. — Если можно, хотелось бы внимательно посмотреть, как это выглядит.

   — И послушать, как это звучит, — сдвинув брови, добавил брат Дориан.

Они закрыли глаза и сосредоточились на связи с сознанием Рода.

И он снова увидел все это — полет над равниной, толпу в амфитеатре, факелы…

   — В языках пламени я вижу перевернутый крест, — сообщил отец Телониус.

Дети в ужасе посмотрели на него.

Колдунья, стоявшая перед алтарем, вдруг сбросила одежды и стала танцевать обнаженной.

Смотреть было положительно не на что.

А потом все поле зрения заняли языки пламени и картинка померкла.

   — Что–то не то со звуком, — заметил брат Дориан, насупившись. — Нельзя ли отмотать назад?

   — Назад? — изумился Род. — Ну, наверное…

   — Можно, можно, — заверил его Векс, и изображение совсем исчезло, а через некоторое время послышалось пение. Род прервал проигрывание и изумленно воскликнул:

   — Латынь!

   — Да, — еще сильнее помрачнев, подтвердил брат Дориан. — Латынь, только наоборот.

   — Инверсия, реверсия, перверсия… — забормотал отец Телониус, и его лицо исказила гримаса отвращения. — Они разыгрывают Черную Мессу[45]!

   — Пытаются поклоняться дьяволу?

Гвен пришла в ужас. Корделия, Джеффри и Грегори почти безотчетно бросились к матери и прижались к ней. Магнус шагнул ближе к Роду.

   — Да, пытаются, — подтвердил отец Телониус. — Но достигают лишь того, что отдают ту малую толику псионной энергии, какой обладают, старой карге, которая стоит на помосте.

   — Но как же они дошли до такого? — возмутилась Корделия.

Отец Телониус встретился взглядом с Родом и Гвен.

Магнус понял, что означает этот взгляд.

   — Не может быть, чтобы это случилось из–за музыки!

   — Я хотел сказать именно это, — с тяжелым вздохом вымолвил монах. — Эта женщина перед «алтарем» — та самая, которая уговорила кудесника изменить музыку камней, сотворенных им. Это она собирала и разбрасывала эти камни, чтобы обзавестись последователями, чтобы потом с их помощью достичь своей доли господства над миром.

   — И она достигает своей цели, — спросил Род, — за счет того, что сочетает минимальные псионные способности обычных людей?

   — Да, и усиливает их за счет самых примитивных эмоций. Такие чувства мельче и слабее, нежели любовь и сострадание, но зато их гораздо легче пробудить.

   — А эта ветровая башня у нее за спиной… — проговорила Гвен, — как бы кладовая, где хранятся избытки того, что ты зовешь энергией, муж мой.

   — Да, энергия собрана и сжата, и это из–за нее воздух вертится смерчем.

   — Но что же может сдерживать такие чудовищные силы? — спросил Грегори.