Чародейка

– Танцуй! – скомандовал он, не поднимая глаз от барабана.

– Больше не буду, – возразила она, стараянясь избавиться от п:ьянящего воздействия музыки, все еще звучавшей у нее в ушах. – Что-то здесь неладно. Мы можем оказаться в опасности.

Барабандшик, никааль с покрытым пылью панцирем и копной черных волос, завертел своей удлиненной головой, поиворачивая ее под самым немыслимькым углом, чтобы узкие слуховые щели, расположенные в задней части головы, могли поймать посторонние звуки. Не услышав нничего необычного, никааль повторил свою команду:

– Танцуй!

Садира отошла от широкого круга танцующихих, состоявшего из женщин, принадлежащих к различньпым расам. Среди них были никаали, тарики, карлики и и даже одна-две чистокровные представительницы челоковеческой расы. Все они кружились и скакали, каждая на свой манер, вокруг яркого пламени костра, от которого исходил кисловатый запах горящего помета инексов. Мужчины стояли вокруг, образуя как бы второе кольцо. Одни из них играли на музыкальных инструментах, другие просто наблюдали за танцующими. Глаза их горели вожделением, со всех сторон сыпались непристойные замечания. Танцующие женщины были одеты по-ниобе-нэйски. Все они обмотали вокруг бедер яркие ткани, перебросив один конец одеяния по диагонали через плечо, закрывая груди. Впервые увидев подобный наряд, Садира решила, что вся конструкция может в любой момент развязаться. Но время шло, бешеный темп танца не спадал, а все продолжало держаться на своих местах, несмотря даже на самые дикие прыжки и вращения танцующих.

Выбравшись из круга танцующих, Садира повернулась, чтобы повнимательнее осмотреть походный лагерь каравана. Она хотела во что бы то ни стало отыскать источник, издававший ту запавшую ей в память трель, которая вывела ее из состояния экстаза. Караван устроил стоянку на развалинах рухнувшей башни. В центре находилась круглая площадка, наполовину занесенная песком и освещенная желтоватым светом двух атхасских лун. Площадку со всех сторон окружали остатки стен, которые местами достигали высоты в несколько метров. На стенах были выставлены часовые, которые внимательно наблюдали за тем, что происходит в темной пустыне. Часовые вели себя спокойно, и Садира сделала вывод, что за стенами не происходит ничего такого, что могло бы насторожить. Поэтому она начала уже думать, что, может быть, злополучная трель ей просто послышалась.

Надеясь, что она снова услышит трель, если отойдет подальше от танцующих, колдунья подобрала с земли свою трость и решительно направилась к бочонку, находившемуся в двух десятках метров от нее. Около него стоял старшина каравана Милон, привлекательный на вид мужчина со смуглой кожей, ухоженной бородой и веселой улыбкой. Рядом с ним находилась Оза, женщина-мул, его правая рука, старшая вожатая каравана. Своим внешним видом она очень напоминала Рикуса. Она обладала таким же могучим телосложением и так же, как он, была полностью лишена волосяного покрова. У нее было широкое скуластое лицо с тонкими губами, серыми глазами, взгляд которых поражал своей загадочностью, и голова, вся иссеченная шрамами. Это говорило о том, что она в течение многих лет участвовала в гладиаторских поединках. По бокам ее головы, там, где полагалось быть ушам, виднелись отверстия, окруженные шишками со следами выжженного клейма.

Старшина наполнил кружку и протянул ее колдунье.

– Ты прекрасно танцевала, Лорели, – сказал он, называя Садиру тем именем, которым она назвалась, присоединяясь к каравану.

– Было бы странно, если бы я танцевала плохо, попав сюда, – ответила девушка-полуэльф, заметив, что женщина-мул следит за движением ее губ. – Музыканты божественно играют на своих инструментах. То, что они играют, не простая музыка.

– Их музыка обладает волшебной силой, – согласился старшина, бесстрастно улыбаясь. – И я очень рад, что она пришлась тебе по душе. Большинство пассажиров обычно не понимают ее. Они думают, что женщины танцуют, чтобы доставить наслаждение мужчинам, а на самом деле они делают это ради собственного удовольствия.

– Я танцую ради того и другого, – пояснила Садира, соблазнительно улыбаясь ему. – Что плохого в том, что мужчина смотрит на тебя, когда ты танцуешь? Есть множество гораздо более опасных занятий, которым ты можешь посвятить вечер, но почему это должно касаться кого-то еще?

– Возможно, это может касаться одного из тех двух мужчин, которые были с тобой, когда мы встретились, – сказал Милон. – У меня создалось впечатление, что один из них был твоим… – он остановился, подыскивая нужное слово, – близким другом.

– Они оба являются, как ты выразился, моими близкими друзьями, – пояснила Садира, наслаждаясь неподдельным изумлением, отразившимся на лицах ее собеседников. Улыбаясь про себя, она сделала большой глоток из своей кружки. Брой оказался теплым и ароматным. Видимо, добавление в него какой-то незнакомой Садире пряности отбило обычный кислый вкус и увеличило его крепость.– Это мои возлюбленные, но я никогда не признаю какого-либо мужчину своим господином.