Чародей

— Отец ребенку всегда нужен… И у моего сына есть умный, талантливый и очень добрый отец… И жили бы мы счастливо, но вашему кодлу не понравилось "но пасаран!", и вы в отмеску разрушили нашу семью… Женат? Был женат. Лида сама сказала, что их семьи давно уже нет, поэтому и не бегала никуда с жалобами и заявлений не писала…. Напиши она заявление, вы не то сотворили бы над нами! За это я ей благодарна… Ничего! Свет не без добрых людей… Не пропадем и, Бог даст, до коммунизма доживем…

— От дурна! Ны буде ниякого коммунизму! Це все брехня! Хоть царь, хоть нема царя, хоть социализм, хоть коммунизм, кажный живе, як зумие причепыться… Прычепывся — хватай, шо ухватыв, то и твое…Ты директором була, образована, а у хати у тебе нема ничого! Одны ремки! Срамота! А у мене и на полу ковры и ваза шоколаду на столи…

— Спасибо за урок, научили дуру уму-разуму, показали, как нужно жить! Только напрасно старались! Я жила и буду жить по своим правилам, а не так, как вы мне укажете…. Но в партию, где такие, как ты, Оксана Потаповна, я ни ногой, хотя в победу коммунизма верю, как мама верит в Бога…. Хвастаешься — и на полу ковры! А откуда они у тебя, осмелюсь спросить? Откуда свалились шоколадные конфеты килограммами! Купила? У детей украла! Всю зарплату до копейки высылаешь Ганне в институт, посылки ей набиваешь и сахаром, и конфетами, и масло топленое, и консервы…. И все это ты отбираешь у сирот, чтоб твоим дочкам жилось и сытно и сладко! Что, не так? Так! Ты держишь в голоде обездоленных детишек, чтоб самой дома топтать ковры и давиться шоколадом. Вся ваша воровская шайка живет за счет грабежа беззащитных детишек! Для тебя моя жизнь — срамота, ты гордишься предо мной, какая ты умная, ловкая, как хорошо умеешь устраиваться и жрать от брюха колбасу и разные сыры! Добиваешься, чтобы я тебе позавидовала и начала уважать! Не дождешься! Для меня ты хуже фашиста, была б моя воля, расстреляла бы всю вашу банду, чтоб освободить детишек из вашего фашистского лагеря! Ты бессердечная, бесстыжая, жестокая и жадная лярва! И чтоб я завидовала тебе и старалась подражать! Да пропади ты пропадом! Ты ненавидишь коммунизм, потому что там места таким, как ты, не будет! А в партию ты пролезла, чтоб прикрыть ею свое воровство… По-твоему, коммунизм никогда не построят… Это выдумка, сказка, обман, придуманный для таких дураков, как я…Подожди, дай досказать! Коммунизм будет, иначе людям незачем было появляться на земле! Там хозяевами будут люди чистые, правдивые, добрые, открытые и справедливые…. И все будут трудиться от души, находя в труде радость и счастье, труде для всех, а не ради собственного благоденствия… Это не сказка! Это будет непременно! Только я не доживу до этого светлого времени, слишком много подлецов прилепилось к этой святой идее. Это они испоганили, испохабили ее…. Я сказала, не мешай! А теперь о Юрии… Добрые люди помешали вашей шайке нас раздавить, но разлучить нас вам удалось… И кто его знает, что еще вы предпримете, чтобы нас непременно уничтожить, но собаку запустить между нами, вам никогда не удастся! Что бы ни случилось, я благодарю судьбу, что она дала мне Юрия и что у нас с ним будет сын… Заруби это на носу и впредь не суй его в мои дела!

— Ха, знайшла чим выставляться! Коммунизм победит, а в партию ни ногой! Да кто тебя примет в партию! Обосралась со своею любовью до макушки и, туда же, гордится этим! Нетерплячка напала, к женатому причепылась, як репьяк, и ще туточки выставляется! Тьфу! Одумайся, Тытяна! Будеш отак повожать кобелив, наклычеш горя! Надыбае якийсь лыдащо, байбак, захомутае, запряже и буде погонять! Воны таких дур за людей не считають! Охолонь! Одумайся! Мать свою пожалей… Усего лышилася: уважения, работы, хозяйства… Подумай, як дали будете жить с малым дитем… Байстрюком!

— У моего сына есть отец! Он никогда от нас не откажется… Сама видела, как мы ему дороги, поэтому не каркай!

— Дороги! Стрыбанув с кручи, тай побиг без оглядки!

— Пошла ты! — бросила я в сердцах и отправилась спать. Утром Катя почему-то не зашла за мной, в школе тоже несколько сторонилась…. В чем дело? Оказалось, вчера в мое отсутствие с Катей провели воспитательную беседу заглянувшие к ней в класс учительницы, близкие подруги Зои Аркадьевны, жены Петра Ильича. Из Катиного рассказа я поняла, что мои акции в коллективе котируются ниже нулевой отметки. Я сказала Кате, что в моих отношениях с Юрием Николаевичем ничего постыдного нет. Она сама видела, что он достоин самой искренней любви и самого глубокого уважения. Эта свара вокруг моего имени огорчает, конечно, но проглотить меня стервозному бабью не удастся, а Кате, наверно, будет спокойнее, если она отойдет от меня или даже совсем перестанет знаться. Подружка моя всхлипнула и отвернулась, прошептав, что не давала повода так плохо думать о ней. У нее есть парень, тракторист Гоша из их поселка, служит на флоте, и она была бы рада, если б после женитьбы в заботах о семье он хоть чем-то напоминал Юрия Николаевича.