Чародей с гитарой. Том 2.

— А как же быть с убогим голосишком? Банкан, положа руку на сердце, тебе не вывести приличный мотив даже за шкирку. Если не зарубишь это на носу, обязательно навлечешь беду на себя и на окружающих, как бы здорово ты ни владел дуарой. Между прочим, после Клотагорба и Семонда я здорово попотел над твоим инструментом и не пойму, зачем ты его изуродовал.

— Папа, я хочу не только классно играть. Я хочу и выглядеть классно.

— Вот, значит, почему ты предпочитаешь эти «блеклые» шмотки?

— Пап, не дави на меня, будь другом. Обещаю, больше не сорвусь. Согласен, я нынче маленько увлекся и напортачил, но это еще не повод сдаваться, и не хочу я учиться резьбе по дереву, земледелию, воровству или еще какому-нибудь традиционному ремеслу.

— Ладно. Ты обещал, я запомнил. Но все это была присказка, сказка впереди.

— Сказка? — Банкан оторопело заморгал.

— Надо что-нибудь предпринять, чтобы мать не содрала с тебя шкуру заживо. Топай за мной.

Приготовившись к самому худшему, Банкан побрел за отцом.

За ужином он был угрюм и необщителен. Но едва ли можно объяснить это головомойкой, которая предшествовала мойке кухни. В подобном расположении духа Банкан пребывал почти весь последний год.

Джон-Том, сочувствуя сыну, попытался смягчить гнев жены — дескать, мальчик не очень-то и виноват, все дело в переходном возрасте. Но Талея, выросшая совсем в другой обстановке и другом обществе, возразила, что в ее клане подобные недуги обычно лечили острым ножом.

Банкан хотел что-то сказать, но благоразумно прикусил язык. Лишь позже, когда мать выпустила львиную долю пара, он отодвинул тарелку с недоеденной змеиной колбасой и овощным гарниром.

— Мам, можно, я возьму твой меч, или мне просто отравиться, когда зубы почищу?

— Проклятье! Хоть бы пяток минут пожить без твоего дурацкого стеба!

— Ну, а что еще я могу сказать, а, мам? Извини. Я же не нарочно. Неужели, думаешь, я из вредности задумал превратить печку в саламандру? — Он помолчал несколько секунд, глядя на отца. — Просто я мечтаю стать таким, как папа. Пережить интересные приключения, совершить великие дела, заслужить славу героя. Выручать прекрасных девиц, побеждать зло и спасать мир. Неужели я хочу слишком многого?

— Сынок, позволь я тебе кое-что объясню. — Джон-Том отрезал кусок колбасы, сунул в рот и произнес, задумчиво жуя и размахивая вилкой: — Да, как-то раз я помог спасти мир, что было, то было. И скажу со всей прямотой, это занятие не из тех, которым стоит посвящать целую жизнь. Уж не говоря о том, что оно плохо сказывается на нервной системе.

— Вообще-то, милый, мне казалось, что ты спас мир дважды.

Талея поставила на стол миску, полную дымящегося кисло-сладкого картофеля, и блюдо с зеленью.

Джон-Том нахмурился:

— А по-моему, только единожды.

— Нет, дорогой, — твердо возразила жена. — Как минимум два раза.

— Да неужели? Как бы то ни было, — он снова повернулся к сыну, — судьба привела меня на этот путь, и он далеко не такой славный, каким представляется тебе. Нет, Банкан. Солидная, спокойная, безопасная магическая практика — вот что тебе нужно. Обеспечивать клиентам преуспевание с помощью бизнес-заклинаний, пластхирургическими чарами улучшать их внешность. Это всеми любимая и почитаемая профессия, и она гарантирует, помимо всего прочего, достойную жизнь.

— Пап, я не хочу в ремесленники, — запротестовал Банкан. — Я хочу геройских подвигов и великих свершений. Я хочу повидать другие страны и миры.

— Великие свершения лучше начинать с того, что я предлагаю. Для других ты еще молод и неопытен. Да и мир сейчас не нуждается в спасателях. Уж я-то знаю. Регулярно просматриваю папку «Q». Только в память о старых временах, — скороговоркой успокоил он Талею.

Банкан решил уступить.

— Так ты хочешь сказать, — спросил он отца, — что больше не будет великих свершений?

— В ближайшем будущем — нет. По крайней мере, в нашей части света. Броненосные не высовываются с тех самых пор, как мы с Клотагорбом надрали хитиновые задницы и прогнали жуков за Врата Джо-Трума. Других вояк, сравнимых с Броненосным народом по силе и агрессивности, так и не появилось. Кругом мир, и я не понимаю, Банкан, что плохого в бизнесе? Только не подумай, что я на тебя давлю. Но поверь житейскому опыту человека, которому восемнадцать лет понадобилось, чтобы справиться с плохим голосом: сейчас ты лезешь в воду, не зная броду. Если б не дуара, давно пошел бы ко дну. Нужно долго и упорно работать над голосовыми связками, до тех пор пока они не притрутся к магии. Я сначала тоже упорно не придавал этому значения, и чего добился? Только шишек понаставил. Кое-что, — мрачно заключил Джон-Том, — неподвластно даже самым могучим силам.

— Клотагорбу все подвластно, — пробормотал Банкан, — если это касается его шкуры.

Талея отвесила ему затрещину.

— Не смей так говорить о крестном дяде. Даже если он черепах. Клотагорб здорово пособил нам с отцом, а мог бы попросту сделать от ворот поворот, и был бы прав, если подумать, сколько мы ему доставили хлопот.