Чародей с гитарой. Том 2

Как только они помогли принцессам спуститься по дергающейся, качающейся веревочной лестнице, огромный, очень злой склад поднялся на двенадцати сваях и решительно направился к центру города. Повсюду мелькали огни — не участвовавшее в ночном веселье население было бесцеремонно вытряхнуто из теплых постелей. Под звон пожарных колоколов отряд специально обученных укротителей домов выдвинулся в портовый район, к нервным офисным зданиям и истеричным пакгаузам.

Когда власти успокоят разбушевавшиеся постройки, у них появятся вопросы к тому, кто заварил кашу. Джон-Том надеялся к этому времени уйти далеко в море.

Пока Найк и его солдаты ставили парус, Джон-Том пересчитал спутников по головам, затем еще раз — хотел убедиться, что все на борту. Он учел даже облачко нот — за него, впрочем, не стоило беспокоиться. Мелодичная сиротка заиндевелым фонарем мигала на топе мачты.

Мангусты отвязали швартовочные концы, и судно пошло на юг. Как раз вовремя! Два крепких сооружения, которым наконец удалось установить причину бунта, поднялись на сваях и заплюхали вдогонку за корабликом. Однако беглое суденышко уже покинуло мелководье, поэтому домам пришлось остановиться и в бессильном гневе хлопать дверьми и ставнями — к крайнему недоумению их потрясенных обитателей.

Подвыпившая Сешенше растерянно спросила:

— Что произошло? Мы так хорошо проводили время...

— Да, — подхватила Ансибетта. — А потом все кругом сошло с ума.

Удивительный язык Квиквеллы нервно выстреливал из пасти, облизывая не только ее рыло, но и морды сидевших поблизости.

— Здания обезумели, — прошептала она.

— Вы лучше его спросите, я тут ни при чем. — Джон-Том указал большим пальцем на Маджа, мирно прикорнувшего возле бушприта. Тиролька была нахлобучена аж до носа, длинное перо трепетом отзывалось на каждый храп.

— Его? — Брови Умаджи сдвинулись, почти наполовину скрыв глаза. — А что он может знать?

— Это он вызвал переполох. Принялся оскорблять город, здания и все прочее. И стенку пинал.

У Сешенше поднялась верхняя губа, блеснули острые зубы.

— Да разве с-спос-собна такая мелочь вызвать такой переполох?

— Вы Маджа не знаете. Его оскорбления не уступают моему чаропению, да и практики было хоть отбавляй. Алкоголь стимулирует его красноречие, подавляя при этом здравый смысл. Мадж унижал Машупро, и, похоже, в конце концов у города лопнуло терпение.

— Это я виновата, — призналась Пиввера. — Надо бы с ним почутче... Но все произошло так неожиданно! И он был так слезлив! — Она состроила гримаску. — А уж как грязен!

— Да, он такой.

Джон-Том обернулся, вытянул шею.

Город вдали как будто затихал, редели вопли и проклятия. Оставалось лишь поблагодарить неведомые небесные силы, заинтересованные в судьбе путешественников, за скромный ветерок, что наполнил единственный парус и повлек суденышко в открытое море. Вдали растаяли контуры прибрежных зданий, Карракас сократился до черной линии на горизонте. В меркнущем свете луны кораблик миновал множество уединенных островков и песчаных кос — последних форпостов огромной дельты. Не видя погони, солдаты позволили себе успокоиться. Принцессы благоразумно спустились в каюты — им не терпелось распределить между собой спальные места.

Джон-Том посмотрел на спящего выдра. Звучный храп заглушал размеренный плеск воды.

И тут чаропевец понял, что устал донельзя и с удовольствием посостязался бы с другом, кто кого перехрапит.

Глава 17

Прошло два дня, сырая душная дельта превратилась в воспоминание. Выяснилось, что по части знания парусного дела мангусты выдавали желаемое за действительное.

— Это странно. — Пиввера держалась в сторонке, когда Хек с Пауко ставили маленький спиннакер. — Мне случалось ходить под парусом. Боюсь, вы перевернете наше судно кверху килем.

— Ваше высочество, мы делаем все, что можем.

Пауко сопел, сражаясь с незнакомым такелажем.

— Помнится, вы обещали, что справитесь.

Принцесса Ансибетта сидела поблизости, закинув одну длинную ногу на другую, и красила ногти — каждый в свой цвет.

— Боюсь, практическим опытом здесь обладаю только я, — пришел на помощь солдатам Найк. — Не судите слишком строго этих славных парней. Им куда легче поставить палатку, чем парус. И не бойтесь, мы обязательно достигнем берега нашего любимого Харакуна.

— При таком черепашьем ходе — никогда. — Принцесса Пиввера закатала широкие полупрозрачные рукава и взялась за край паруса. — Умаджи, милочка, не подсобишь?

Горилла поднялась и вложила в общее дело свою силу. Вскоре спиннакер наполнился ветром, следствием чего явилось значительное увеличение скорости.

Умаджи с досадой взглянула на ладони.

— Не самая полезная работа для кожи.

— Кто бы жаловался! — Ансибетта протянула светлокожие ладони. — У меня кожа нежнее и тоньше, чем у любой из вас, и защитного меха почти нет.

Джон-Том упорно оставался за штурвалом, не влезая в дискуссию.

— Все бы им краситься да брюзжать, — шепнул он. — Можно подумать, они все еще у Манзая в клетках.