Чародей поневоле

– Сможешь сыграть на роге?

– Ну, я вряд ли могу претендовать на лавры первой скрипки в Филармонии, но...

– Сумеешь, – заключил Туан с чертиками в глазах. Большой Том взбежал по лестнице, перекинув лейтенанта через одно плечо, а барабан и рог – через другое.

Он бросил инструменты и положил связанного пленника рядом с его товарищами.

Затем Том выпрямился, упер руки в бока и усмехнулся.

– Здорово, господа! Что прикажешь делать с ними, лордик?

– Возьми барабан, – сказал Туан, – и когда я подам тебе знак, повесь этих молодцев на перилах балкона, но не за шею. Взять их живыми более почетно.

Род вскинул брови.

– Вспомнил старую басню, что сильные могут позволить себе быть милосердными?

Он не расслышал ответа, поскольку Том принялся бить в барабан. Пронзительный стук заполнил помещение.

Род поднял рог. Туан усмехнулся, вскочил на перила и встал, широко расставив ноги и скрестив руки на груди.

– Созови их, господин Гэллоуглас, – крикнул он.

Род поднес к губам мундштук и заиграл «побудку». Мелодия прозвучала довольно странно на охотничьем роге, но дело свое сделала.

Прежде чем он добрался до середины второго куплета, зал заполнился нищими, разбойниками, увечными, ворами, убийцами и карманниками.

Их ропот, словно гул моря перед штормом, наполнил помещение, служа контрапунктом барабану и рогу. Едва продрав глаза, еще не полностью проснувшись, они трясли затуманенными головами, задавали друг другу тысячи недоуменных вопросов, ошеломленно и испуганно взирая на Туана, совсем недавно брошенного ими в тюрьму. А теперь он гордо стоял, возвышаясь над ними, в том самом зале, из которого был изгнан.

Ему следовало бояться их, он должен был страшиться вернуться сюда, а если уж он на то решился, ему следовало прийти украдкой, тайком.

А он спокойно стоял здесь у всех на глазах, созывая их звуками рога и грохотом барабана... Где же Пересмешник?

Они были потрясены и не на шутку испуганы. Люди, которых никогда не учили мыслить, теперь столкнулись с непостижимым.

Род закончил призыв тушем, резко отнял рог от губ и, эффектно повертев им, упер раструб в бедро.

Большой Том изверг из барабана последнее прощальное «бум».

Туан простер руку в сторону Тома и тихонько щелкнул пальцами.

Барабан вновь заговорил, рокочуще, настойчиво, но очень тихо. Род поднял взгляд на Туана, который усмехался, уперев руки в бока – ни дать, ни взять царственный эльф, явившийся в свое королевство. Затем он посмотрел на зрителей, потрясенных и преисполненных страха, которые, разинув рты, пялились на величественную фигуру, возвышавшуюся над ними.

Род был вынужден признать, что никто не смог бы лучше обставить свою речь.

Туан воздел руки, и зал затих. Тишину нарушал лишь мерный рокот барабана.

– Вы изгнали меня! – крикнул Туан. Толпа съежилась, дрожа от страха и ропща. .

– Прогнали, выбросили вон! – воскликнул Туан. – Вы отвратили от меня глаза свои, отвернулись от меня, думая, что больше никогда не увидите!

Ропот усиливался, наполняясь безысходностью и отчаянием.

– Разве я не был изгнан? – вопросил Туан, а затем выкрикнул:

– Замолкните!

И, словно по мановению волшебной палочки, зал затих. Он направил на толпу обвиняющий перст и прорычал:

– Разве не был я изгнан?

В этот раз отдельные смельчаки прошептали:

– Да-а!

– Разве не так?

Хор, тянущий «да-а», зазвучал громче.

– Разве не так?

– Да! – прокатилось по толпе.

– Разве вы не называли меня предателем?

– Да! – вновь взревела толпа.

– И все же я здесь, – крикнул Туан, – сильный и свободный, и снова хозяин Дома Кловиса!

Никто не возразил ему.

– А где же истинные предатели, благодаря которым вас разорвали бы на куски в неравной схватке? Предатели, что превратили Дом Кловиса в тюрьму за время моего отсутствия? Где они теперь, дабы оспаривать мое главенство?

Он положил руки на бедра, покуда толпа передавала его вопрос по рядам, а Том быстренько привязал десятифутовую нить к путам Пересмешника, прикрепив другой конец к столбику перил. В то время, как ропот «Где Пересмешник?» все усиливался, он обслужил таким же образом и трех лейтенантов. Туан позволил ропоту расти и, когда тот достиг своего апогея, подал знак Тому.

Том и Род перебросили спутанных бандитов через перила так, чтобы те висели по двое по обе стороны от Туана. Пересмешник пришел в себя. Он начал извиваться и брыкаться на конце своей веревки. В зале воцарилось гробовое молчание. Туан усмехнулся и скрестил руки на груди.

Толпа взревела, как огромный кровожадный зверь, и подалась вперед. Передние ряды стали подпрыгивать, стараясь дотянуться до болтающихся ног. Обидные прозвища, проклятия Пересмешнику и его молодчикам так и летели из битком набитого зала.

– Вот! – крикнул Туан, простирая руки, и толпа умолкла.

– Вот они, предатели, которых вы когда-то звали главарями! Вот эти воры, отнявшие у вас все те свободы, что я добыл для вас!

Большой Том ухмыльнулся, не сводя глаз с молодого лорда и раскачиваясь в такт его словам.

Воистину, паренек сейчас казался двенадцатифутовым гигантом.

– Разве вы не родились свободными людьми? – крикнул Туан.

– Да! – проревела в ответ толпа.