Чародей фараона

— Так их ведь нет поблизости, — удивился Данька. — Ищи ветра в пустыне!

— Они наши враги! — безапелляционно отрезал Джедефхор. — И ни за что не пойдут на соглашение с нами.

Кудесник низехонько поклонился обоим и парировал:

— Ливийцы, что те пустынные гиены, всегда вертятся поблизости от места, где есть чем поживиться. Они никуда и не думали убираться, следуя за нами по пятам. Разведчики донесли, что их лагерь в четырех полетах стрелы от нашего. Что ж до того, что они не пойдут на сделку со своими врагами, так эти шакалы весьма беспринципны. За богатый посул отца родного продадут.

— Думаю, это выход, — сказал Рахотеп.

— И мне так кажется, — поддакнул Каи.

— Быть по сему, — решил Рыжебородый.

— Но как нам с ними связаться? — не стал упорствовать и египетский царевич.

— Зашлем к ним… Круха.

Ливийский колдун по-прежнему содержался в заложниках. Наакон поостерегся его отпускать, чтобы зловредный старик не выкинул какую-нибудь пакость.

— Можно предложить им, ну, скажем, треть из того, что мы возьмем в храме в качестве трофеев.

— Я не собираюсь грабить дом великого Тота! — вскричал Джедефхор.

— Но об этом ливийцам знать совсем не обязательно, — хитро сощурился эфиоп.

Через какой-нибудь час после отъезда Круха в лагерь явились вожди ливийцев. Преобладал молодняк. По всей видимости, после позорного поражения Самасиха во вражеском стане произошел переворот, и к власти пришло юное поколение.

Эфиопский маг оказался прав. Жадные разбойники не смогли побороть соблазн безнаказанно пограбить храм чужого бога.

— Нам — половина добычи! — выдвинули они свои требования. — Иначе дела не будет. Атакуйте сами!

Презрительно посмеиваясь над наглостью варваров, сын Хуфу согласился удовлетворить их запросы.

— А где Крух? — невинно осведомился Данька, не увидев среди прибывших прислужника Нгаа.

— Нам пришлось его связать, — ответил молодой ливиец. — Старик тронулся умом. Беснуется, кричит, что в храме Птицеголового окопались злые духи, которые сильнее, чем сам непостижимый и ужасный Нгаа. Что вы тут с ним сотворили?

Данила переглянулся с Джедефхором. Принц сделал страшные глаза.

— Пустыня! — развел руками Наакон-младший. — Она лишала разума и не таких мудрецов.

Ливийский вождь кивнул, и больше к этому вопросу уже не возвращались.

Быстро согласовали план военных действий. Наемникам понравилась идея Рыжебородого атаковать одновременно с фронта и тыла. Они сразу заявили, что пойдут в тыл. Еще бы, кинуться всей массой на полусонных жрецов, а под шумок прибрать все, что не так лежит.

— У нас нет осадных орудий, — посетовал голубоглазый. — Того же тарана…

— Ничего! — бесцеремонно перебил его желторотый ливиец, и Рахотеп едва не лишился рассудка от гнева. — Мы вам одолжим… За небольшую плату, разумеется.

Шакалы пустыни и впрямь оказались экипированы так, словно собирались вести долгую и полномасштабную военную кампанию против небольшого города. У них имелась парочка прекрасных таранов, выполненных из прочнейшего ливанского кедра, обитого бронзой; десятка два осадных лестниц; мотки прочной веревки с бронзовыми крючьями-кошками. Представив, что все это могло пойти в ход при осаде какой-нибудь из пограничных крепостей Та-Мери, Рахотеп злобно поругивался. Но потихоньку, себе под нос, не желая портить отношения с нежданными «союзничками».

До рассвета оставалось часа два или три, когда храм Тота был атакован.

Полтора десятка эфиопов, взяв наперевес таран, подошли к пилону и, раскачав массивное бревно, бухнули бронзой о бронзу.

Отряд египетских лучников, натянув тетивы, приготовился засыпать стены у врат, буде там покажется кто живой, тучей остроносых стрел.

Темная масса ливийцев, обойдя цитадель с тыла, устремилась с лестницами и веревками к задней стене храмовой ограды.

Джедефхор, Данька с Упуатом, Наакон-младший и Каи замерли на возвышении, напряженно наблюдая за началом атаки.

«Бум! Бум! Бум!» — забасил таран.

«Хрясь! Хрясь! Хрясь!» — в такт ему заработали боевые эфиопские топоры из черной бронзы.

Храм безмолвствовал, как бы прислушиваясь к новым, непонятным ощущениям, потревожившим его организм. На стенах пока никто не появлялся.

— Вымерли они там все, что ли? — удивился кушанец. Ответом ему стал долгий, тоскливый вой Упуата, ни с того ни с сего решившего пообщаться с полной луной.

— Ты чего? — цыкнул на волчка Даниил, но тот и не думал униматься.

Наоборот, песнь его становилась с каждым мгновением все заунывнее.

— Как по покойнику плачет! — сотворил охраняющий жест Каи. — Не к добру это, ой не к добру!

— Не каркай! — осадил его археолог.

Он присел на корточки рядом с Путеводителем, обхватил его рукой за шею и начал нашептывать в остро торчащее ухо ласковые, успокаивающие слова.

Однако нетеру, казалось, впал в транс. Его голова раскачивалась взад-вперед, желтые миндалевидные глаза закатились, розовый язык вывалился наружу.

— Вели своим людям отойти! — мгновенно среагировал на эту сцену Джедефхор. — Немедленно!

— Поздно! — вскричал Наакон и ткнул пальцем куда-то вперед.

У пилона творилось нечто непонятное.