Чародей фараона

— Итак, если ты сейчас удивишь нас своим каллиграфическим искусством, то можешь считать себя прощенным. Твое дальнейшее обучение и совершенствование в мастерстве я возьму на свой счет…

— Но, ваше высочество!.. — налился краской Чипсеска.

— Если же твои слова — не более чем пустое бахвальство, — продолжал голубоглазый принц, — то твоя участь будет печальной. Тебя ждут галеры, Джеди. А перед отправкой на них — хорошая порка. Ну, ты согласен?

Горовой сделал вид, что колеблется. Чипсеска, хихикая, довольно потирал руки. «Ну, погоди, шеф!»

— Согласен, светлый принц!

В небесных очах Джедефхора полыхнуло веселое пламя.

— Письменные принадлежности сюда!

Каи, суетясь, принес пару листов папируса, краску и кисточку для письма. Данька с видом тонкого знатока пощупал кисть. Нормально, тонкая. Приятель расстарался.

Расстелив перед собой желтоватый папирус, студент примерился, как станет писать. Вообще-то следовало бы расчертить лист для верности, чтоб строчки были ровнее. Но пусть, сойдет и так.

— Готов? — поинтересовался с улыбкой принц. — Да!

— Начнем! Чипсеска, диктуй! Только не спеши! Пусть все будет по-честному.

— Хм, — поджал губы жрец, но, не смея ослушаться повеления царевича, начал медленно, по складам читать:

— «Сделайся писцом! Он удален от мотыги и кирки. Ты не будешь носить корзину, избавит это тебя от доли гребущего веслом. Писец — это тот, кто облагает Верхнюю и Нижнюю Земли, кто получает от них подати, кто исчисляет имущество всякого…»

Данька улыбался. Текст был ему хорошо знаком. Он знал это школьное древнеегипетское упражнение наизусть. Потому кисточка в его руках ласточкой летала по поверхности листа. Студент перестал вслушиваться в диктант, писал по памяти.

Он не мог заметить, как вытягивалось лицо Чипсески, с ужасом следящего за движениями руки псевдо-Джеди. Тот же благоговейный страх был написан на лицах помощников начальника канцелярии принца и толстяка Каи. Даже принц, казалось, слегка растерялся. Его тонкие светлые брови удивленно вздернулись вверх, а взгляд забегал по комнате и вдруг остановился, наткнувшись на разлегшегося под одним из столов Упуата. Всего несколько секунд продолжался поединок человеческих и волчьих глаз, после чего Джедефхор почтительно склонил голову. — Чудо! — раздался громкий шепот. Это не смог сдержаться бедняга Чипсеска, потому что испытуемый закончил писать раньше, чем экзаменатор дочитал свой диктант до конца. Нетвердой походкой жрец прошествовал к столу и отобрал у Даньки папирус. Пробежав его глазами, он страдальчески скривился и с поклоном передал лист принцу. Джедефхор, косясь то на волчка, то на Горового, ознакомился с результатами экзамена.

— Ты победил! — признал голубоглазый. — А теперь следуй за мной!

Он вышел вон из канцелярии, Данька и Упуат подались за ним.

— Чудо! Чудо! — несся им вслед взволнованный голос Чипсески.

Глава четвертая ПРОПАВШИЙ АРХИТЕКТОР

— Верхом на лошади когда-нибудь ездил? — как бы невзначай поинтересовался принц, когда троица оказалась на улице.

Археолог кивнул. В своей группе он считался неплохим наездником.

За его спиной раздалось осуждающее ворчание Путеводителя. Что, опять он сплоховал? Естественно. Какой же древнеегипетский неджес привычен к езде на лошади. Это удел благородных, знати. Крестьянин должен ходить пешком. В лучшем случае в качестве средства передвижения он может себе позволить осла. — Тут на ушастых и жрецы не стыдятся разъезжать.

Тяжело, оказывается, держать экзамен не в институтской аудитории, а в «полевых условиях».

Джедефхор, казалось, не заметил оплошности «младшего помощника писца». Или просто не подал вида.

Они прошли к дворцовой конюшне, и царевич велел запрячь двух скакунов. Его повеление тут же исполнили. Вообще, Даниил заметил, что у здешних слуг не было той тупой рабской покорности, которую им приписывали ученые XIX—XX веков. Археолог не уставал поражаться. Что ни говори, а прав был старик Гете насчет того, что «теория суха». Древнеегипетская действительность оказалась намного более неожиданной и захватывающей, чем в самой полной монографии или полнобюджетном голливудском блокбастере. Не потому ли, что там все было построено на догадках, гипотезах, а здесь просматривалось в «реальном времени».

Даньке достался резвый вороной жеребчик. Подойдя к нему вплотную, молодой человек поначалу с, видом знатока огладил гриву и шею коня. Сам же в это время присматривался к упряжи. Как-то он с ней совладает?

Сбруя состояла из намордника с двумя поводами, соединявшимися узлом, из налобника, удил и наглазников. Голову лошади защищал чепец со страусовыми перьями. К удилам были привязаны вожжи. Легкое седло не имело стремян. М-да… проблема!

Джедефхор, уже сидевший верхом на богато убранном скакуне белой масти, с откровенным любопытством наблюдал за действиями строптивого неджеса.

«Что ж, ваше высочество, поиграем в индейцев».

С молодецким гиканьем Горовой запрыгнул в седло. Жеребчик попытался было его сбросить, но парень удержался в седле. Вороной побесился еще малость, да и присмирел.