Чародей

Меч еще рассекал воздух, когда Трок быстро отклонился в сторону от бронзового острия. Меч пролетел на палец от его волосатого живота, не порезав, не пролив ни капли крови. Затем он огромной лапищей сжал оба запястья Минтаки, и продолжал сжимать, пока она не почувствовала, что ее кости вот-вот сломаются, и поневоле выпустила меч, который с грохотом упал на пол.

Он смеялся, когда тащил ее через комнату, но это был страшный смех. Он бросил ее на разбросанную и пропитанную потом постель.

– Теперь ты моя жена, – сказал он, встав над ней. – Ты принадлежишь мне, как племенная кобыла или сука. Тебе следует научиться повиноваться и уважать меня.

Минтака лежала ничком, вжавшись лицом в испачканное полотно, и отказывалась смотреть на Трока. Он поднял с пола около кровати ножны.

– Этот урок повиновения послужит к твоей же пользе. Немного боли сейчас избавит нас обоих от больших несчастий и страданий в дальнейшем.

Он взвесил в правой руке ножны, изготовленные из полированной кожи, обвязанной полосками из золота и электрума с металлическими розетками, и ударил ее по спине и голым ногам. Ножны хлопнули по белой коже Минтаки и оставили полосу с ярко-красным следом от розетки, так внезапно, что она невольно вскрикнула.

Трок засмеялся над ее болью и снова занес ножны. Она попыталась откатиться, но следующий удар обрушился на ее поднятую правую руку, а потом – на плечо. Она сдержала вскрик и попыталась скрыть страдание, зло улыбаясь и шипя, будто рысь. Это привело Трока в бешенство, и он ударил еще сильнее.

Он сбросил Минтаку с кровати и шел за ней, ползущей по полу. Он бил ее по спине, а когда она свернулась в клубок, принялся стегать ее также по плечам и ягодицам. Размеренно нанося удары, он говорил с нею, перемежая слова с выдохом от усилия при ударах.

– Ты никогда больше не поднимешь на меня руку, ха! В следующий раз я приду к тебе, ха! Ты будешь вести себя как любящая жена, ха! Или я прикажу четырем моим солдатам держать тебя, ха! А потом оседлаю, ха! А после того, как закончу, ха! Побью тебя снова, ха! Как сейчас, ха!

Она сжимала зубы, когда удары сыпались на нее, но наконец больше не могла сопротивляться, однако он, к счастью, отошел, тяжело дыша.

Он надел покрытую пятнами и пылью тунику, потом портупею, вложил меч в ножны, покрытые кровью Минтаки, и направился к двери палаты. Там он остановился и оглянулся.

– Запомни одну вещь, жена. Либо я укрощаю моих кобыл, – сказал он, – либо, клянусь Сеуетом, они умирают подо мной. – Он повернулся и ушел.

Минтака медленно подняла голову и посмотрела ему вслед. Говорить она не могла. Вместо этого она собрала во рту слюну и плюнула в сторону двери. Слюна, смешанная с кровью из разбитых губ, упала на плитки пола.

Прошло много времени после убывания луны Исиды, прежде чем с ран Минтаки отпали струпья, а синяки на ее гладкой желтовато-белой коже побледнели до зеленовато-желтых пятен. Намеренно или по счастливому случаю, Трок не выбил ей ни одного зуба, не сломал ни одной кости и не оставил шрамов на лице.

После страшного дня свадьбы он оставил ее в покое. Большую часть времени он провел в кампании на юге. Даже возвращаясь на короткое время в Аварис, он избегал ее. Возможно, его отталкивали ее неприглядные синяки, или он был пристыжен своей неспособностью осуществить на деле их брак. Минтака не слишком задумывалась о причинах, но радовалась тому, что некоторое время была свободна от его жестокого внимания.

На юге царства вспыхнуло серьезное восстание. Трок ответил жестоко. Он напал на повстанцев, вырезал тех, кто выступал против него, захватил их собственность и продал их семейства в рабство. Господин Наг прислал два отряда, чтобы помочь в этих операциях против мятежников, поддержав своего брата и фараона и в то же время разделив с ним добычу.

Минтака знала, что три дня назад Трок с триумфом вернулся в Аварис, но все еще не видела его. Она благодарила за это богиню, но, как оказалось, преждевременно. На четвертый день от него поступил вызов. Минтаке следовало посетить чрезвычайное заседание государственного совета. Дело было столь срочное, что ей дали лишь час, чтобы приготовиться. В своем сообщении он предупредил, что, если она решит проигнорировать вызов, он пошлет своих телохранителей и ее притащат на совещание. У нее не было выбора, и девушки одели ее.

Это был первый случай с дня свадьбы, когда Минтака появилась на людях. С тщательно нанесенной косметикой, такая же прекрасная, как прежде, она заняла свое место на троне царицы, который был ниже трона фараона, во вновь богато украшенном зале собрания во дворце. Она попыталась придать своему лицу отчужденное выражение и не участвовать в слушаниях, но ее сдержанность исчезла, когда она узнала царского вестника, который вошел и пал ниц перед двойным троном. Она внимательно наклонилась вперед.