Чародей

Виньетки

1. Очень забавное изображение четырех кельтских святых – ирландского, валлийского и корнуолльского: один толстый и короткий, как пенек (ирландец), один толстый и добродушный (валлиец), один иссохший и злой (корнуоллец), а один повернулся спиной ко всем остальным и пожирает кусок сыра – он, я полагаю, бретонец.

2. Чипс, помавающая воздетым перстом.

3. Эмили в эскимосской одежде задумчиво меряет взглядом кучу пачек масла с этикетками «Молокозавод № 1».

21

Вопрос генерал-губернатора не то чтобы застал меня врасплох. О том же меня спрашивали много раз менее важные пациенты. Но меня удивила и оказалась чрезвычайно приятной манера, с которой он подвел к этому вопросу, и его формулировка. Всегда радует – но, к сожалению, такая радость выпадает нечасто, – когда обнаруживаешь литературный вкус у должностного лица.

Вопрос, если сформулировать его попросту, сводился к следующему: может ли генерал-губернатор в нынешнем возрасте – под семьдесят – возобновить половые сношения, не опасаясь за состояние своего не вполне здорового сердца? Однако формулировка, к которой прибег генерал-губернатор, была отчасти научна и весьма торжественна. Он читал оба отчета Кинси и из них знал, что многие люди продолжают вести половую жизнь после восьмидесяти лет, а кое-кто даже и после девяноста. Правда, никто из этих марафонцев, по-видимому, не принадлежал к высшим классам – ни по доходу, ни по уровню образования. Судя по всему, они просто не подыскали себе другого занятия. Но с другой стороны, в литературе обнаруживается множество ободряющих свидетельств. Знаю ли я стихотворение графа Рочестера «Песня юной дамы к престарелому любовнику»? Я не знал. Генерал-губернатор со смаком процитировал:

Старичок мой, с кем была
С юных лет я столь мила,
Будешь ты еще стареть,
Дрябнуть, зябнуть и болеть.
Но не нужен мне другой,
Старичок мой дорогой[84].

– О да, прелестно, – сказал я.

– Да, но слушайте дальше:

Ту штуку знатную в кровати,
Что не могу, стыдясь, назвать я,
Сковали холодом года.
Но я избавлюсь ото льда.
Рукой моей возбуждена,
Вновь встанет с пылкостью она.

Восхитительно, не правда ли, как поэт, он же и остроумец, умеет облечь мысли подобного сорта в слова откровенные, но отнюдь не грязные?

И впрямь восхитительно, сказал я, гадая, когда же мы перейдем к личности юной дамы. По моему опыту, эти вопросы всегда возникают в связи с какой-нибудь чаровницей – часто моложе двадцати лет и очень редко старше тридцати, – раздувшей сонные угли в пламя. Но оказалось, что дело обстоит совсем не так: генерал-губернатор наконец стал рассказывать про даму, и оказалось, что она всего на год или два моложе его, но великолепно сохранилась, у нее прекрасная фигура, она остроумная, дальновидная, очаровательная собеседница. Но как же… Он вдовец и воздерживается уже… Боже милостивый… почти двадцать лет. Возможно ли теперь успешно приступить к выполнению проекта, на который, как я понял, он намекал? И к чему может привести стремление достигнуть венца любви в паре, столь подходящей друг другу возрастом и интеллектом, но, будем смотреть фактам в лицо, немолодой?

Я мялся и не давал определенного ответа. А что мне было делать? Кто может предвидеть, что принесет подобный союз – блаженную идиллию зимней поры, обогащенную, а не обедненную грузом лет, или разочарование, унижение и взаимные упреки? Природа жестока, и самую пламенную страсть может опошлить какая-нибудь мелочь вроде несвоевременного кашля, выхода газов (анального или вагинального) от непривычного возбуждения, лязга искусственных челюстей. Но от меня ждали вердикта.

– А вы говорили об этом с самой дамой? – спросил я.

– Я говорил с ней в выражениях, которые такая опытная и утонченная женщина должна была понять правильно, и она не стала ни менять тему, ни осаживать меня.

Я понял, что чинные менуэты ни к чему не приведут.

– Скажите, ваше превосходительство, почему вы пришли именно ко мне? При вас состоят официальные врачи, которые, несомненно, проконсультируют…

– Но которым нельзя доверять сохранение тайны, – объяснил он. – Я не хочу, чтобы в Оттаве судачили о моих личных делах.

– А мне, вы считаете, доверять можно?

– У вас сложилась такая репутация. Кроме того, я слышал о необычной широте ваших литературных интересов. Вы не стопроцентный прагматик. О вас рассказывают, что вы видите сквозь кирпичную стену. И вы способны понять, что дело чрезвычайно деликатное. Именно потому я замаскировал свой визит к вам, воспользовавшись визитом к нашему общему другу мисс Рейвен-Харт как прикрытием. Я хотел узнать мнение врача, который, если можно так выразиться, еще и гуманист.

– У меня такое ощущение, что вы на самом деле хотели обратиться к гадалке.