Чародей

Я полагаю, от блаженства можно умереть, хотя примеры этого в медицинской литературе немногочисленны.

Хью не присутствовал при великом событии, а потому хотел вытянуть впечатления из меня. Пэнси, как явствует из ее письма, приставала к Хью, требуя, чтобы он исполнил свой долг журналиста и растиражировал рассказ о случившемся. Но Хью для этого был слишком хорошим журналистом.

– Я принадлежу к старой школе, – сказал он. – Моя работа заключается в том, чтобы описывать факты в той мере, в какой мне удалось их обнаружить, предоставляя читателю самому делать выводы. Создавать святых – не мое дело. Я упомяну, что многие прихожане считали отца Хоббса святым человеком и уверены: смерть у алтаря стала эффектным завершением прекрасной жизни. Но своего мнения я высказывать не буду.

Я не мог с этим смириться:

– Хью, когда тебе нужно, ты излагаешь свою личную точку зрения и подгоняешь под нее свои истории свыше всякой меры. Вы, журналисты, вечно притворяетесь, что беспристрастно излагаете факты, и это вранье было бы тошнотворным, не будь оно смешным.

– Это называется «рупор общественного мнения»; так поступать диктует философия журналистики, которой непосвященному не понять. Вы, врачи, интересуетесь мелкими подробностями; мы, журналисты, рисуем картину в целом. И вообще, как, по-твоему, это будет выглядеть, если завтра я провозглашу его святым, а послезавтра коронер объявит, что он умер от алкогольного цирроза печени?

– Коронера не будет. Я выдал свидетельство о смерти, и больше ничего не нужно. Но как перед Богом, я жалею, что не потребовал его вставные челюсти.

– Я на них и без того уже насмотрелся. А ты что, хотел проверить, нет ли на них где-нибудь клейма «Сделано в Японии»?

– Ты чрезвычайно неуважителен. Журналистика покрыла твою душу жесткой бурой коркой. Нет, я всего лишь хотел бы провести анализ – не прилипло ли к ним что-нибудь.

– Ого! Что ты подозреваешь?

– Я ничего не подозреваю. Но возможно, мне удалось бы установить причину смерти чуть более интересную, чем остановка сердца. Ведь «остановка сердца» просто значит, что оно перестало биться.

– Я знаю. Но у тебя какие-то подозрения?

– Нет. Только профессиональное любопытство. Я не люблю подписывать официальные документы только потому, что мне кто-то приказал.

– Чарли? О да, он может быть безапелляционным. А как ты думаешь, он станет настоятелем Святого Айдана вместо покойного отца Хоббса? Если да, то в ближайшее время нам скучно не будет. Чарли не намерен сносить штучки архидиакона. Ты слышал его проповедь о церемониях? Он швырнул те же самые Тридцать Девять статей прямо Алчину в лицо. В этом один из лучших моментов англиканства: оно позволяет сидеть на двух стульях. Я против этого ничего не имею. Хорошая вера должна предоставлять значительную степень свободы. Но теперь мне нужно заняться статьей, несущей обывателям Торонто великую весть – что среди нас умер святой. Я полагаю, редактор решит, что она заслуживает трех дюймов на одной из самых скучных внутренних страниц. Так что не жди передовиц и фото.

Я был абсолютно честен с Хью: я в самом деле не видел ничего подозрительного в смерти Ниниана Хоббса, только чувствовал, что не проявил должной профессиональной добросовестности при выяснении причин. Однако я подозревал, что у моей незаменимой медсестры и коллеги Инге Кристофферсон помаленьку развивается неожиданная способность иронизировать. Кристофферсон присутствовала на той литургии в Страстную пятницу. Позже, в какой-то момент, когда меня не было в кабинете, она положила мне на стол конверт со следующей надписью:

«В сем конверте находится частица гостии, упавшая из уст преподобного Ниниана Хоббса, когда он совершал евхаристию в Страстную пятницу 1970 года. Возможно, Вы захотите ее сохранить. Если он в самом деле был святой, она может оказаться великой святыней».

Когда я направился в ризницу осматривать тело, Кристофферсон пошла со мной, предполагая, что мне может понадобиться какая-нибудь помощь – медсестры или секретаря. Вероятно, она заметила эту крошку в складках рясы. Но почему она ее сохранила?

Я положил конверт в ящик стола и забыл про него. Я не видел причин ставить свои отношения с Кристофферсон на шутливую ногу. Если Чарли или Дамы узнают, то будут недовольны; а так как Чарли меня обидел, я не хотел давать ему повод думать, что меня интересует эта история со святостью. Я начал обдумывать вопрос, заданный генерал-губернатором.

20