Чародей

В тот вечер Таита зашел навестить Минтаку в новом жилище, которое она делила с Мерикарой. Раньше здесь обитал начальник крепости. Пара крупных смиренных евнухов стояла у двери, еще один занимал пост у зарешеченного окна.

Минтака все еще кипела от гнева. Мерикара тоже была возмущена обращением брата с ней самой и ее дорогой подругой, особенно этим унизительным заключением.

– Из этого следует вынести хотя бы тот урок, что не стоит перечить царю, даже если он вас любит, – осторожно сказал им Таита.

– Я его не люблю, – ответила Минтака со слезами гнева и досады на глазах. – Он обращается со мной как с ребенком, и я его ненавижу.

– Я ненавижу его даже еще больше, – объявила Мерикара, стараясь не уступать. – Вот бы Мерен был здесь!

– Вам не приходило в голову, что поступки Нефера свидетельствуют о его любви и вызваны заботой о вашей безопасности? – спросил Таита. – Он знает, как ужасна будет ваша судьба, если вы попадете в руки Наджи-Кьяфана и Хезерет.

Обе девушки так накинулись на него, что он поднял ладони, укрываясь от их гнева, и вежливо удалился. Но их протесты и обвинения еще долго звенели у него в ушах.

На следующее утро Нефер и Таита увидели со стены крепости, как маленький караван в сопровождении евнухов и колесниц вышел из Исмаилии и направился в Аварис. Минтака и Мерикара вместе сидели за шелковыми занавесками паланкина в середине строя. Они не показались наружу и не зашли попрощаться с Нефером и Таитой.

– Лично я предпочел бы разворошить улей короткой палкой, – проговорил Таита. – Быть может, стоило обращаться с ними помягче?

– Они должны уяснить, что я фараон и что мое слово – закон даже для них. Кроме того, сейчас у меня других забот хватает, помимо женских причуд. Переживут.

Однако Нефер долго стоял на стене и смотрел вслед покачивающемуся паланкину и каравану, пока те не исчезли в далеком знойном мареве.

Таита и Нефер отправились проверить, как идет постройка каменных стен, которые под руководством Шабакона торопливо возводили вдоль восточных подступов к оазису Исмаилия.

– Едва ли это сооружение займет место среди великих архитектурных творений века, – высказал свое мнение Таита. – Но это и хорошо. С той стороны, откуда появится Наджа, они не бросаются в глаза на местности, и он ни о чем не догадается, пока не очутится в тупике.

– Выдающееся достоинство твоего плана состоит в том, что он позволяет нам выбрать поле битвы по нашему усмотрению, – кивнул Нефер. – С помощью Гора мы превратим ее в бойню.

Юноша положил ладонь на худое плечо Таиты.

– Я вновь в неоплатном долгу перед тобой, древний отец. Все это твоя заслуга.

– Нет. – Таита покачал головой. – Я только слегка подтолкнул тебя. Остальное сделал ты сам. Ты унаследовал полководческий дар твоего отца, фараона Тамоса, и достигнешь величия, которого мог бы достичь он, не срази его так безжалостно рука врага, противостоящего теперь нам.

– Пришло время отомстить за его смерть. Давай сделаем все, чтобы не дать кобре ускользнуть снова.

Нефер обучал войска предстоящим действиям, не упуская ни одной мелочи. Каждое утро отряды лучников и пращников занимали места за грубо сложенными, неровными стенами. Перед ними возводили пирамидки из камней, отмечавшие дистанции стрельбы, так чтобы можно было точно определить миг, когда выскакивать из-за укрытия. Связки запасных стрел складывали на месте, чтобы они не кончились в самый разгар битвы. Пращники лепили глиняные шары и обжигали в огне, пока те не становились твердыми как камень. Затем эти смертоносные ядра тоже укладывали под стенами, чтобы не ходить далеко.

Нефер и его военачальники брали на себя роль войска Наджи и выезжали из пустыни. Они окидывали местность пристальными взглядом и принимали меры, чтобы воинов совершенно не было видно за стенами.

Помимо этого, за время ожидания Нефер воспроизводил бой перед стенами. Его воины переходили в атаку, разворачивались и отступали, изъездили поле вдоль и поперек, изучив на нем каждую складку, равнину или овражек, знали даже расположение нор, прорытых трубкозубом[3], и других небольших препятствий. Молодой фараон тщательно выбрал за стенами безопасные места, где можно будет попоить лошадей во время сражения и где будут ждать запасные отряды, пока не придет время пустить их в ход.

– Сомневаюсь, чтобы какой-нибудь другой полководец изучил местность, на которой будет происходить игра, так же тщательно, как я, – сказал Нефер Таите и в очередной раз приказал своим отрядам проделать необходимые перестроения.

Вечером он возвращался в крепость со своими людьми. Пыль, смешавшись с потом, облепила его лицо и тело. Юноша устал до предела, но был доволен: он сделал все, что в его власти, чтобы подготовить полки к предстоящему делу.

Но едва он остановил Круса и Дов, передал поводья конюхам и сошел на утоптанную землю, ощущение, что все в порядке, испарилось. Там его ждал Зугга, главный евнух царской зенаны: с красными от слез глазами, он, заламывая жирные руки, пискляво завывал от страха.

– Смилуйтесь, великий фараон! Я старался изо всех сил, но она коварна, как лиса. Она перехитрила меня.