Чандрагупта

— Видно, кто-то наговорил тебе на меня после того, как мы расстались. Иначе откуда этот вопрос? Да, собственно говоря, я уже догадываюсь… Что еще я могу рассказать, кроме того, что уже известно тебе? Что может скрывать нищий брахман? Нет, не знаю… Мне нечего больше сказать. Может быть, поступим иначе? Если кто-то оговорил меня, признайся, а я отвечу, где в его словах правда, где ложь. Законы политики говорят: если в твоем государстве появился неизвестный, за ним нужно следить, чтобы знать, кто он, чем занят, с кем говорит, куда ходит. Я уверен, что именно так и поступает ваш первый министр. Люди Ракшаса следят за мной. Так и должно быть. Глаза раджи — доносчики и шпионы. Неважно, что место раджи занимает сейчас Ракшас. Он и должен проявлять необходимую осторожность. Меня это не удивляет и не пугает. Чего бояться честному брахману? Я ничего не скрываю. Значит, Ракшас расспрашивал тебя обо мне. Это понятно. Он посылает своих слуг следить за мной, но, как настоящий политик, он никому не доверяет абсолютно. Поэтому, узнав, что ты бываешь здесь, он решил разузнать обо мне от тебя. Так ли я говорю? Верно ли заключил из твоих слов?

Слова Чанакьи произвели на Бхагураяна очень сильное впечатление. Он еще более удивился мудрости брахмана, его умению читать в сердцах и умах людей. Удивление и восхищение так явно были написаны на его лице, что Чанакья улыбнулся и сказал:

— С вопросом твоим покончено. А что же ты хотел рассказать мне? Поспеши удовлетворить мое любопытство.

— Да, да, — поспешно кивнул Бхагураян, — сейчас все расскажу. — И он изложил Чанакье все события вчерашнего вечера, с того момента, как оставил пустынь.

Кровь бросилась в голову Чанакье, когда он узнал, что Ракшас не только следит за ним, но уже сумел, видимо, проникнуть отчасти в тайну пребывания его, Чанакьи, в Паталипутре. Или если еще не проник, то, во всяком случае, что-то заподозрил.

«Хорошо же, министр Ракшас, — сказал он себе, хоть губы его при этом не шевельнулись, — вы сказали первое слово, и теперь между нами началась война. Что ж, пусть будет так. Мы еще посмотрим, кто победит и кто проиграет в этой борьбе».

А вслух он сказал Бхагураяну:

— Хорошо, кшатрий, что ты мне это сказал. У меня тоже есть кое-что для тебя, но только нужно, чтобы этого никто не услышал. Пойдем отсюда в другое место, где нам никто не помешает.

Теперь и мы, читатель, оставим их наедине и, не мешая их разговору, перевернем страницу.

Глава XVII Министр Ракшас

На другой день после того, как произошли события, описанные в предыдущей главе, после полудня министр Ракшас удалился во внутренние покои своего дворца и там предался размышлениям. Ему нужно было побыть в одиночестве, поэтому, чтобы никто его не беспокоил, он выбрал самую дальнюю часть дворца и приказал стражнику никого к нему не допускать, кроме некоторых его тайных соглядатаев.

Министр Ракшас был человек величественной внешности — высок ростом, широкоплеч, строен, с гордой осанкой. На всякого, кто впервые видел его, он производил незабываемое впечатление. Благородство внешности вполне отвечало благородству души первого министра: человек безукоризненно честный и бескорыстно преданный своему долгу, он всем внушал уважение и трепет настолько, что никто не посмел бы ослушаться его приказа: однако нельзя сказать, чтобы он пользовался всеобщей любовью. В народе он славился бескорыстием и справедливостью, все знали, что он правая рука раджи и верно служит своему господину. Но при дворе Ракшаса недолюбливали, ему подчинялись, но не почитали его. Слишком много власти, казалось другим придворным, взял он себе, слишком надменно держался в отношении остальных министров и приближенных раджи. Самым обидным для них было то, что он не делал различия в обращении с мелкими служащими и важными сановниками.

Все знали, что у Ракшаса зоркий глаз и длинные руки — в каждом уголке страны. Были у него свои тайные слуги. В народе этим были довольны: люди чувствовали себя в безопасности от воров и грабителей, с которыми Ракшас почти покончил в Паталипутре. Но министры и знать терпели скрепя сердце: ведь и за ними вел надзор первый министр, как за какими-нибудь простолюдинами. Их оскорбляло, что Ракшас не доверяет им, и многие из них таили против него мстительную злобу. Но первый министр ничего этого не знал.