Чан Кайши

Наиболее многочисленным являлось «Общество тех, кто изо всех сил реализовывает три народных принципа» (Саньминьчжуи лисиншэ[54]), созданное в феврале 1932 года при участии Чана. Оно насчитывало более полумиллиона членов, в основном не старше сорока лет, которые клялись не только осуществлять на практике три народных принципа, но и возрождать «китайскую расу». Будучи глубоко законспирированной, эта преторианская гвардия Чана, находившаяся под командованием таких преданных ему генералов, как его земляки Чэнь Чэн и Ху Цзуннань, действовала через свои легальные организации — «Общество синерубашечников» (Ланьишэ)[55], «Товарищество революционных военных» (Гэмин цзюньжэнь тунчжи хуэй), «Товарищество революционной молодежи» (Гэмин циннянь тунчжи хуэй) и «Общество возрождения» (Фусиншэ). Все они были теснейшим образом связаны между собой. Кроме того, имелась группа Сиси (Сиси пай), основанная братьями Чэнь Тофу и Чэнь Лифу (отсюда ее название — по первым буквам их фамилии в латинской транслитерации — Chen), близкая по своей идеологии к Лисиншэ, но враждовавшая с ней.

Некоторые из этих организаций по своим политическим установкам, структуре и действиям напоминали отряды чернорубашечников Муссолини или коричневорубашечников Гитлера. Их члены нередко избивали, похищали и даже убивали оппозиционеров Чан Кайши, а Чана называли линсю (вождь или фюрер), изо всех сил раздувая культ его личности, что сам Чан, кстати, исподволь поощрял. Многое заимствовали они и из внешней атрибутики фашистов и нацистов: например, их риторику, факельные шествия и музыкальные марши, а «Общество синерубашечников», насчитывавшее 14 тысяч членов, открыто призывало Чана подражать Муссолини и Гитлеру. Однако ни Чан, ни члены его организаций никогда не стремились заменить суньятсенизм на фашизм или нацизм, ни в коем случае не желая отказаться «от традиционной социально-политической философии Гоминьдана».

Это ясно показало движение «За новую жизнь!», в ходе которого Чан, хотя и признавал, что идеи движения созвучны принципам, сделавшим мощными «современные Италию и Германию», тем не менее апеллировал именно к китайской традиции, то есть к морально-этическим нормам конфуцианства, перемешанным с христианской этикой. Он требовал укрепления дисциплины и правопорядка на основе прежде всего характерных для китайцев клановых обычаев и норм почитания старших и властей предержащих. «Мы не должны подражать верхоглядам Запада и заимствовать империалистическую доктрину силы… Я надеюсь на возрождение наших традиционных качеств», — говорил Чан. А Мэйлин добавляла: «Каждая нация… пытается найти свой выход из великой депрессии… У Италии есть ее фашизм, у Германии — ее нацизм, у Советского Союза — его первая и вторая пятилетки, а у Америки — новый курс[56]».

Да, Чан, маршал Чжан Сюэлян и многие другие руководители Гоминьдана с интересом и завистью следили за тем, как дуче, а затем и фюрер подчиняли свои народы диктаторской власти и как, всколыхнув итальянцев и немцев, поднимали их с колен. От фашистско-нацистского эксперимента был в восторге и Дональд, посетивший Италию и Германию вместе с Молодым маршалом. Перейдя после возвращения в Китай от Чжан Сюэляна на службу к Чану его главным советником, он тоже рекомендовал генералиссимусу возродить дух нации в Китае, как это сделали в своих странах дуче и фюрер.

И ничего удивительного в этом нет: в конце 1920-х — первой половине 1930-х годов фашистский и нацистский опыты притягивали внимание Чана и его соратников так же, как в свое время — большевистский. Ведь у них никогда не было сомнений в том, что слабый Китай нуждается в тоталитарной диктатуре. 23 июля 1933 года Чан, например, говорил своим офицерам, что Италия, Германия и Турция быстро развиваются потому, что их руководители выдвинули «коллективный лозунг» «Труд! Созидание! Военная сила!».

Мощным и сильным Чан хотел сделать и разваливающийся на части Китай, потому-то и пытался, как мы видели, установить в Поднебесной такой общественно-политический строй, при котором страна была бы сплочена. «Партия и правительство имеют полное право ограничивать при необходимости личную свободу любого человека.

Этот принцип применим ко всем вне зависимости от их положения, прошлых заслуг или обязанностей, которые они выполняют», — утверждал он. И еще: «Я уверен, что без абсолютного доверия всех к одному человеку мы не сможем возродить нацию и полностью завершить революцию».