Чан Кайши

Центральное руководство КПК, однако, работало в подполье в Шанхае. Во главе партии уже давно стоял не Чэнь Дусю, на которого Сталин свалил большую часть вины за поражение КПК летом 1927 года, а другие люди. С лета 1928 года — известный вождь рабочего движения пятидесятилетний Сян Чжунфа, бывший судостроительный рабочий, и сравнительно молодые интеллектуалы Ли Лисань и Чжоу Эньлай (обоим в 1930 году было около тридцати лет).

По-прежнему основные финансовые потоки в компартию шли из Москвы. К 1930 году счет шел на миллионы золотых рублей и долларов. В этих условиях, как и прежде, лидеры КПК должны были внимательно прислушиваться к указаниям московских боссов. И когда 10-й пленум Исполкома Коминтерна (июль 1929 года) ясно указал на «симптомы нового революционного подъема» в мире, начали готовиться к захвату власти в стране.

И тут вдруг в конце октября 1929 года произошло крушение Нью-Йоркской биржи, которое резко обострило ситуацию. Многим коммунистам в Китае да и в Москве тогда показалось, что предрекавшийся Марксом и Лениным неизбежный крах мирового капитализма начал стремительно приближаться.

Самым непосредственным образом экономический кризис сказался на китайской экономике, хотя и не так сильно, как на экономиках развитых стран. Особенно большое влияние оказали скачки в стоимости серебра на мировом рынке, поскольку китайская денежная система базировалась на серебряном стандарте — в отличие от подавляющего большинства стран, за исключением Мексики и Гонконга. И так как в 1929–1931 годах стоимость серебра на мировом рынке резко падала, китайский доллар стремительно обесценивался. Только в течение 1930 года серебро подешевело почти на 40 процентов: с 21 и ⁵/₈ пенса за унцию до 14 с половиной. И в результате если в сентябре 1930 года за золотой американский доллар давали 3,6 китайского, то в начале июня 1931 года — уже 4,7. Из-за этого на 12 процентов сократились таможенные поступления, а оборот внешней торговли — минимум на 33. Дефицит же бюджета составил 143 миллиона китайских долларов. Катастрофически взвинтились цены: если в начале сентября 1929 года пикуль[42] риса стоил 15 с половиной китайских долларов, то в июне 1930 года — уже 21–23. Возросло имущественное неравенство. И все это на фоне дальнейшего обострения борьбы различных олигархических группировок и новых войн.

11 июня 1930 года вожди КПК приняли постановление «О новом революционном подъеме и победе первоначально в одной или нескольких провинциях». Написано оно было Ли Лисанем и ориентировало коммунистов на развертывание немедленной революционной борьбы за власть путем захвата крупных городов в Китае. Лидеры компартии, конечно, ошиблись в своих расчетах; партизанские отряды, штурмовавшие города, потерпели поражение. Но эта новая война заставила Чана, который и так прилагал усилия для сохранения единства страны, вплотную заняться окончательным решением коммунистического вопроса.

Одержав победу в длительной войне против маршала Фэн Юйсяна и хозяина провинции Шаньси — Янь Си-шаня, Чан в октябре — декабре 1930 года развернул мощное наступление на советские районы в Цзянси. Военная операция, осуществлявшаяся силами 9-го корпуса НРА и приданных ему дополнительных формирований общей численностью в 100 тысяч штыков, получила название «первого антикоммунистического похода» или «первого похода по искоренению бандитов». Командовал войсками губернатор Цзянси — генерал Лу Дипин. Но гоминьдановцы проиграли. Мао и Чжу применили тактику, которая впоследствии получит название «народной войны». Мао выразил ее в яркой формуле: «Враг наступает — мы отступаем; враг остановился — мы тревожим; враг утомился — мы бьем; враг отступает — мы преследуем». Победа была впечатляющей: армия Мао уничтожила более 15 тысяч солдат и офицеров противника.

Вслед за первым карательным походом войскам Мао удалось отразить и два последующих, организованных Чан Кайши соответственно в апреле — мае и июле — сентябре 1931 года, несмотря на то что Чан бросал против «террористов» лучшие силы. Второй поход возглавлял лично новый министр обороны, генерал Хэ Инцинь, очень близкий к Чану человек. А третий — сам Чан. И все безрезультатно. Жестокая затяжная война с коммунистами становилась реальностью, превращаясь в главное дело Чана.

Современник писал: «К 1931 году коммунизм в Китае приобрел статус национальной проблемы». 22 июля 1931 года Чан повторил в дневнике то, что уже написал в «Чжуньян жибао» полтора года назад: «До того как мы начнем сражаться с внешним врагом, надо установить мир внутри страны». На этот раз он имел уже в виду не усмирение Фэн Юйсяна и других раскольников-милитаристов, а коммунистов. На следующий день он заявил об этом в обращении к нации.